Григорий Явлинский: Потому что в России альтернативной элиты не было.
Андрей Шарый: А почему не было?
Григорий Явлинский: А ее не было потому, что она появилась в Венгрии в 1956 году, в Чехии в 1968 году, в Польше – в начале 70-х, и формировалась десятками лет в тюрьмах, в высылках, в эмиграции, в подполье. А в России ее просто не было, ее всю изничтожили, и в России были отдельные диссиденты, бесконечно уважаемые мною люди, люди свободного выбора, люди совести, но не люди, которые борются за власть. Что такое политическая элита? Это те, кто борются за власть. А диссиденты за власть не борются в принципе, они просто говорят правду, что очень важно, но за власть они не борются. Поэтому повыползали представители худшей части советской номенклатуры, она же захватила власть, с 1990 по 2000 год у нас было шесть или восемь премьеров, все они без единого исключения были членами ЦК КПСС или представителями КГБ, ФСБ. Один был комсомолец, он через три месяца сделал дефолт по-комсомольски быстро и исчез. А все остальные были представители крупнейшей советской номенклатуры. При этом они даже искренне хотели чего-то сделать по-другому, но голова так устроена, как она устроена. Поэтому и принимали все решения большевистского типа. А что такое большевистская реформа? Это значит – цель оправдывает средства.
Андрей Шарый: В последние годы это все – я имею в виду советские рефлексы – растет с какой-то пугающей скоростью. Как ком, который катится с горы.
Григорий Явлинский: Почему так быстро все вернулось? Поколение то же, сигналы послали надежные. Процесс, который начался давно-давно, еще в 50-е годы, в бурных формах стал завершаться под руководством худшей части советской номенклатуры.
Андрей Шарый: Когда в России начнутся массовые кавказские погромы, как вы думаете?
Григорий Явлинский: Знаете, если чеченская война – не массовый погром, то уже тогда я не знаю, что такое погром. Вы имеете в виду какую-то их разновидность, наверное?
Андрей Шарый: Я говорю не о тех случаях, когда часть организованной государственной силы – армию, милицию, ФСБ – бросают на войну с одним из народов государства, это государство составляющих. Я имею в виду неконтролируемые или кем-то разжигаемые настроения национальной ненависти, которые выливаются в погромы инородцев в самых спокойных северных российских городах.
Григорий Явлинский: Коррупция является ключевой причиной этих событий. Это очень серьезная проблема. Потом канализируются настроения. Лучше канализировать эти настроения на каких-то приезжих, чем на собственную милицию или на собственные правоохранительные органы. Я не хочу отвечать на такой вопрос по одной причине: во-первых, я действительно могу только предполагать такие вещи, а во-вторых, в России нельзя делать такие предположения, потому что они все сбываются. Россия – это страна сбывающихся отрицательных прогнозов. В России не надо быть сильно умным, чтобы сделать прогноз, который сбудется, просто нужно сделать негативный прогноз.
Андрей Шарый: А почему это Россия такая несчастная страна, где сбываются негативные прогнозы, а позитивные не сбываются?
Григорий Явлинский: Все знают, что нельзя существовать без независимой судебной системы, все же это знают. Нет человека, который скажет: суд должен быть зависимым, он должен подчиняться главе района. А в возможность независимого правосудия не верят. Не верят в то, что это можно сделать, не верят в то, что это нужно сделать. Очень многие люди не верят в свою собственную страну и в свое будущее вместе с ней.
Андрей Шарый: Может быть, она им не дает оснований для этого?
Григорий Явлинский: Что значит – не дает оснований? Каждый человек носит свою страну в себе.
Андрей Шарый: Вы говорите о каком-то глубоком чувстве патриотизма. Но дело в том, что практика не совпадает с этой любовью к березкам, к маме, к малой родине. Один из моих коллег написал, что родину обязательно любить, но необязательно ее уважать.
Григорий Явлинский: Конечно, родину любят все просто по определению, а я хочу еще ее уважать.
Андрей Шарый: Ну и я хотел бы.
Григорий Явлинский: Ну и работайте.
Андрей Шарый: Я и работаю, как могу.
Григорий Явлинский: И я работаю, вот и все.