Андрей Шарый: Это субъективный момент?
Григорий Явлинский: Наверное, могло сложиться иначе, но сложилось так, как оно сложилось. Наверное, могло сложиться иначе, если бы, например, Борис Николаевич хоть что-нибудь понимал в том, что происходило. Если бы он понимал, что такое приватизация, что такое, как он говорил, приватизационный чек и так далее. Если бы не было такого Виктора Степановича, или как его там звали... А при них были ребятишки, которые решали другую задачу, которые почему-то решили, что цель оправдывает средства и первоначальное накопление капитала всегда преступно. То есть формулы чисто большевистские, марксистские – по ним и проводились реформы. Могло ли быть иначе? Сложилось именно так. Скорее всего, могло быть иначе. Но не было другой элиты.
Андрей Шарый: То есть это не проблемы народа?
Григорий Явлинский: Если говорить в пределах собственной ответственности, то плохо, когда страной управляют комсомольцы 60–70-х годов.
Андрей Шарый: В России богатые месторождения нефти. Это хорошо для страны или плохо?
Григорий Явлинский: Неограниченные сырьевые ресурсы страны привели к тому, что именно такая элита, как та, что сейчас у власти, управляет страной. Создана такая основа для коррупции, такая база для коррупции, которая вообще ни с чем несопоставима. Реформы в макроэкономическом смысле в России были проведены не для этой страны.
Андрей Шарый: А для какой же?
Григорий Явлинский: Для такой страны, как Польша или Нидерланды. Есть два раздела экономики – макроэкономический анализ и институциональная экономика. Макроэкономические действия – это регулирование денежной массы, бюджетная политика, налоговая политика, они весьма и весьма эффективны прежде всего для тех стран, где главным фактором развития являются трудовые ресурсы. А в странах, где главным фактором развития являются природные ресурсы, там самый главный вопрос – институциональный. В таких странах важнее всего вовремя создать институты, которые позволят правильно использовать эти ресурсы. А у нас сделали ровно наоборот: занялись макроэкономической стабилизацией и макроэкономическими регуляторами, бросив на произвол судьбы всю институциональную сферу.
Андрей Шарый: Почему?
Григорий Явлинский: Это ключевая ошибка реформ.
Андрей Шарый: Какого времени?
Григорий Явлинский: 1992 года, начиная с 1992 года и по чуть ли не сегодняшний день.
Андрей Шарый: К чему ведет эта ошибка?
Григорий Явлинский: Эта ошибка ведет к тому самому, необратимому отставанию, о котором у нас с вами разговор. Это глубокая, принципиальная, фундаментальная ошибка реформ.
Андрей Шарый: Все понимают, и в Кремле понимают, даже Греф об этом говорит по телевизору, что скоро кончится или когда-то кончится время дорогой нефти, и все ждут, когда это время закончится...
Григорий Явлинский: Дело даже не только в том, что цены упадут, может, цены и не упадут. Я вообще-то не вижу, с чего бы им упасть. Сейчас построят вокруг Байкала трубопровод, будем продавать нефть и газ в Китай, в Индию. Раньше боялись, что будем сырьевым придатком Запада, теперь будем сырьевым придатком Востока. Но цены будут высокие, потому что спрос на сырье будет большой.
Андрей Шарый: Но тогда нечего горевать, получается? Какая разница, если в стране много свободных денег, страна как-то развивается... Какая разница, за счет чего достигается хотя бы относительное благосостояние народа?
Григорий Явлинский: Разница в темпе развития. При таком способе развития это отстающий, догоняющий, в данном случае уже даже не догоняющий, а просто системно отстающий тип развития. Это тип развития, при котором качество рабочих мест очень низкое. При низком качестве рабочих мест у вас огромное количество незанятой молодежи, которая становится экстремистской частью населения. Если вы через 20–30 лет увидите, что по России бегают молодые люди и забрасывают милицейские машины камнями, как в Палестине мальчишки сегодня забрасывают, то не удивляйтесь – это результат сырьевой экономики, которая вообще, как, помните, говорили – на всех рассчитано не было, она на всех не рассчитана. Это тип экономики, который может обеспечить будущее 20–25 % населения страны, а 70–75 % населения страны будут всегда жить значительно хуже. Мало того, новое поколение не будет иметь перспективы, не будет иметь качественных рабочих мест, ему не нужно будет качественное образование, у него не будет качественной медицины.