По телевизору все время говорят, что Россия тем показала кузькину мать, этих «прогнула». А если сравнивать, что Россия имеет сейчас и что она могла бы иметь, учитывая, что получает ежегодно по 50 млрд долларов дополнительно просто от высоких цен на нефть, это будет совершенно другой разговор. И с этой точки зрения годы просто прошли зря.
Это подтвердил и президент, когда собрал всех своих олигархов и сказал им, что они создали примитивную экономику. Что они деньги в России только зарабатывают и вывозят, а надо бы еще и вкладывать. А они боятся – нет уверенности ни в чем, непонятно, что будет.
Преступность нисколько не уменьшилась. Кстати, те же 70 % граждан ждут беды не от преступников, а от правоохранительных органов.
Только за последние полгода произошло полтора десятка громких убийств. Я уж не говорю о приключении в Лондоне – это случай отдельный.
— Вы возлагаете ответственность за события в Лондоне на Владимира Путина?
— Я возлагаю ответственность за то, что в стране существуют и действуют такие опаснейшие силы, которые власть под руководством Путина за семь лет не смогла или не захотела обезвредить и обезопасить. Силы, которые, так или иначе, хозяйничают в России.
— Знаете, надо бы определиться, как далеко, с вашей точки зрения, простирается ответственность президента.
— С учетом созданной вертикали власти, административного подчинения всего и вся фактически главе государства — чья же это ответственность, если не его? Надо было бы определяться, если бы это был только эпизод. А если одно за другим: убивают первого зампреда Центробанка, потом кого-то из Внешторгбанка, потом директора нефтяного фонда, кандидата в мэры, Политковскую, Литвиненко.
В прошлом году было 36 убийств на национальной почве, а в этом за два месяца – 39! Что тут определяться?
— Убийство Анны Политковской стоит особняком.
— А сожжение священников — тоже особняком?
— Вы считаете, что Владимир Путин и в сожжении священника виноват?
— Его ответственность в том, какова атмосфера в обществе и как работает власть. Президент критически влияет на это.
Священник просил милицию помочь ему защитить его храм от грабежей, выступал на ТВЦ, патриархия обращалась в МВД, чтобы его защитили, но милиция не захотела этого делать. А закончилось тем, что его сожгли с детьми и женой. К кому надо обращаться и кто несет ответственность? Кто за это ответил – министр внутренних дел?
— Следствие не закончено.
— А какое следствие закончено? По Холодову, или по Листьеву, или по Хлебникову? Безопасность жизни в России — это едва ли не главный вопрос, который стоял перед Путиным. Он же с этого начал, и это было главным объяснением войны в 1999 году. И что?
— Войну начал Борис Ельцин. Владимир Путин войну закончил. Бомбардировщиков в небе Чечни нет.
— В таких формах сегодня войны нет. Но болезнь-то там не вылечена, она запрятана вглубь. Там люди как боялись жить, так и боятся. Как могло с любым человеком случиться все что угодно, так и сейчас может. Просто там теперь всем командует другая группировка. А порядки примерно такие же, как были.
Путин говорит, что он укрепил политическую систему, диверсифицировал экономику и сохранил целостность страны. Мне кажется, первого и второго он не сделал. А о какой целостности речь, я не понял.
— Скажем, Владимир Путин разобрался с ситуацией на Северном Кавказе, хотя после 90-х все шло к большой кавказской войне.
— Что значит «разобрался»? В политике зачастую проблемы, которые выглядят благополучно разрешенными, — только вершки. А корешки не тронуты.
Повторяю, стратегические проблемы страны не решаются, не создан даже механизм смены власти. Не определено, какой должна быть Россия через 20–30 лет. Со всеми соседями поссорились.
— У нас в Конституции написано, как власть переходит. Но почему-то представители политического класса, которые любят на Конституцию ссылаться, с большим азартом обсуждают преемника. А Россия ведь не монархия.
— Выборов нет, потому и обсуждают. Россия сегодня — это автократия. А монархией она, к сожалению, стать не может: монарха нет.
— Вы сожалеете об отсутствии монарха? Вы — за монархию?
— Мне кажется, хорошо, если бы у нас была современная конституционная монархия. Был бы общенациональный моральный авторитет. Как в Испании, Великобритании, Нидерландах, Швеции.