Действительно государственная задача установления союзнических равноправных отношений с нашим ближайшим и важнейшим соседом подменяется возвращением к имперской политике в форме очередной попытки установить с соседями отношения диктата и подчинения. Это чрезвычайно опасно.
Нельзя ради выяснения отношений между политическим руководством двух стран ставить под угрозу связи между нашими народами. Нельзя не принимать во внимание последствия действий российской стороны для рядовых граждан Украины. Нельзя увязывать проблему справедливой платы за российский газ с вопросом о территориальной целостности Украины и тем самым создавать условия для превращения братских народов в потенциальных противников.
Главная ошибка в том, что в Кремле считают, что стремление Украины к интеграции с Европой неприемлемо для России и уже сделало ее чужой для россиян. Но на самом деле европейская интеграция самой России и значительной части постсоветского пространства в ХХI веке – это наша жизненно важная задача и цель, достижение которой необходимо для сохранения России как мировой державы и обеспечения достойного уровня жизни ее граждан.
Недальновидная политика нынешнего руководства страны в отношении Украины будет иметь долговременные негативные последствия в первую очередь для России. А что касается цен на газ, то добиться установления рыночной цены на российский газ, не возводя стену отчуждения между россиянами и украинцами, может и непросто, но в решении таких проблем и должен проявляться профессионализм политиков.
Правила жизни
У меня всю жизнь чувство, что я пристаю к людям. Они сидят себе дома, едят ватрушки – и вдруг в комнату входит Григорий Алексеевич и начинает впаривать им про антинародный режим.
Было время, когда я выбирал, что лучше купить: хлеб или картошку. Если что – смогу жить и так. Я работал слесарем. Руки помнят.
В самом серьезном человек всегда одинок.
Денег надо иметь столько, чтобы ощущать себя состоятельным сделать, что надо.
Что я чувствую, приходя в Думу? С чем сравнить? С селевым потоком. Идет лавина, но надо стоять, чтобы тебя не уволокло. Заходишь в зал, где человек четыреста, и физически ощущаешь их неприязнь. Поднимаешься на трибуну и в своем сознании как бы приказываешь этим четыремстам: на-зад. И они – слушают.
Замечаю среди знакомых: то обижаются, то капризничают. Это от одиночества. В метро много злых от одиночества.
Маргинал — не всегда оскорбление. Почему надо непременно быть с «массой»?
Я спросил маму: «Как же ты, окончившая университет с красным дипломом, могла выйти за беспризорника c двумя классами образования?» А она сказала: «Когда твой отец шел по другой стороне улицы, и на этой стороне чувствовала: идет благородный мужчина».
Что отец делал бы в 2005-ом? Был бы Лимоновым. И таким, что Лимонову не снилось. Он ни за что бы не принял этого масштаба лжи и цинизма.
Толпа диктует свои правила, и политики к ней приспосабливаются. У меня другой подход: мы равны, я и они. Люди могут требовать от меня, но и я могу требовать от них.
Когда отчаиваешься, что тебя не слышат, хочется хоть что-то сделать. Хоть табуретку.
Если вы умеете думать о жизни кого-то, кроме своих близких, – вы и есть русский интеллигент.
Циник – слаб. Он отталкивает жизнь от неспособности справиться или просто понять ее.
Кому не хватает героизма — могу предложить такое упражнение, что не захочется ни в Непал, ни в пещеры, – год не врать. Хотя бы на работе.
Сына лучше ударить, чем унизить словом. Мальчикам полезно.
Я был чемпионом Украины по боксу в юности. Я, наверное, единственный экономист в России, по чьей книге учат в Америке. Мне не нужно раздувать себя ни особняком, ни офисом.
Россия – единственная страна в Европе, где в XXI веке власть сидит в средневековой крепости с зубчиками. Это как если бы Ширак заседал в Лувре.
В России политик нужен для того, чтобы сохранять людям жизнь. А хорошая политика позволяет людям еще и уважать себя.