Этот мужчина был Василий Русланович Галатин, преподаватель одной из саратовских музыкальных школ. Также он подрабатывал в ресторанах, на корпоративных и семейных мероприятиях, нередко его приглашали сессионным гитаристом на концерты местных и заезжих рок-групп, он и сам являлся бывшим рок-музыкантом. Впрочем, рок-музыканты бывшими не бывают, как и русские офицеры, о чем давным-давно сказал в прекрасном фильме «12» Никита Сергеевич Михалков, сглотнув патриотический ком в горле и с трудом удержав в глазах честно выступившую гражданственную слезу.
Галатин послушно принял режим самоизоляции, а не так давно, когда умер один из педагогов, здоровый пятидесятилетний мужчина, он в приступе боязливой осторожности две недели просидел безвылазно дома со стариком-отцом. Но устыдился, вышел, нарочито прогулялся по центральным улицам, и ему показалось, что за эти две недели что-то изменилось в городе и людях. Или изменился он сам.
Пошел снег, Галатин свернул в магазин, это оказался магазин с ковбойским отделом: джинсы, куртки, шляпы, сумки, сапоги, ремни и все прочее. Этот стиль всегда нравился Галатину. Не потому, что он очень уж любил Америку или фильмы-вестерны, хотя смотрел их с интересом. В этой одежде — что-то приключенческое, авантюрное, чего Галатину всю жизнь слегка хотелось и чего он сознательно избегал, будучи человеком умеренным. И одеваться предпочитал просто — серые или темно-синие костюмы, одноцветные рубашки и однотонные галстуки.
В центре отдела стоял манекен в зимнем наряде. Галатин оценил добротность куртки, сапог, лихость вида манекена. И обратил внимание, что молоденькая симпатичная продавщица улыбается, глядя на него.
— Вы так на него похожи! — объяснила она свою улыбку. — Только лицо другое, а фигура — один в один!
— Так давайте его разденем и примерим, — вдруг сказал Галатин.
— Прямо с него снимем?
— Прямо с него.
И все Галатину пришлось впору, и он очень себе понравился.
— Вы даже не представляете, как вам идёт! — искренне радовалась девушка.
— Вижу. Но смешновато как-то, нет? Будут смотреть как на клоуна.
— Да ладно! Завидовать будут, что они себе это не могут позволить, а вы взяли и позволили!
Галатин сомневался, но посмотрел на голый манекен и представил, что все вернёт ему, и стало обидно: что ж я, хуже манекена, что ли?
И купил этот наряд, потратив почти все деньги, что сберегались у него на банковской карте, куда ему перечисляли зарплату и пенсию. Так и вышел на улицу, держа в руках большой пакет с прежней свой одеждой. Сначала было неловко и непривычно, прохожие глазели на него, кто исподтишка, а кто и открыто, с удивлением и усмешками, но Галатин укрепил себя такой мыслью: пусть смеются, зато небольшое развлечение, людям будет что рассказать дома — дескать, встретили ряженого чудака, который будто из кино выскочил. А то ведь все такое обычное и скучное вокруг, что и рассказать не о чем.
Но привык к новому образу удивительно быстро, дня за три-четыре. И как только перестал стесняться себя, заметил, что и окружающие перестали глазеть и удивляться.
При этом ощущение изменившегося мира осталось — вместе с ощущением изменившегося себя.
Женщина в чернильном пальто получила билеты и отошла, Галатин подал в окошко паспорт и сказал:
— На сегодня, на семнадцатый, одно купе, можно верхнее.
Девушка постучала по клавишам, посмотрела в монитор компьютера.
— Какой вагон хотите?
— Да все равно, — любезно сказал Галатин.
— Мне тоже, — ответила девушка. — Шестой, седьмой?
— Ну, пусть седьмой. Любое место, но не рядом с туалетом. Есть посередке?
— Есть. Нижнее, верхнее?
— Нижнее, ладно уж. Раз такой простор.
Девушка взяла паспорт, раскрыла его, глянула на фотографию, на Галатина. Галатин потянул было маску вниз — так требуют в некоторых местах при проверке документов, но девушка сказала:
— Не надо. Вам шестьдесят шесть?
— Совершенно верно. Без шестерки число зверя.
— Чего?
— Шестьсот шестьдесят шесть. Число зверя, Вельзевула, дьявола, Левиафана, сатаны.
Галатину показалось, что он сквозь голубую маску девушки увидел, как та скривилась. На самом деле он понял это по сузившимся ее глазам и чуть сдвинувшимся бровям: Галатин, как и все люди той поры, быстро научился считывать настроение современников только с глаз, без помощи других частей лица.