Очень хотелось рассказать человеку, что трупы в моей интереснейшей жизни вообще не причем!
Но девушки рядом не оказалось, она уже резво перепрыгивала ступеньки поднимающегося эскалатора, повернулась и с улыбкой помахала мне на прощание. В это утро Москва сделала ее еще сильнее.
Я продолжила свой путь. Миссия по спасению была выполнена и я с чистой совестью выхожу из метро, сворачиваю в переулок «1-й Красносельский, где мне позарез нужно найти психиатрический центр и забрать этот долбанный алкометр.
Иду, размышляю: в Москве разрешено многое и многим. Свободный город.Я не про депутатов, толстосумов и медийных персонажей, а про нас, обычных, порой заурядных людей. Только здесь, в Москве, встречаю неординарных прохожих. На минуту представляю, что бы было бы, если бы такой человек жил в Надыме: эффект разорвавшейся бомбы, подрыв всех социальных и партийных устоев! Его протащили бы по всем соцсетям ославили на работе и вызвали в профсоюз или к участковому для беседы. С бунтарем провели бы все видимые и невидимые профилактические работы и вернули в лоно ординарности. Вот разрешено в Надыме до белочки пить – Север как никак, стресс, а другим быть нельзя.
Конец апреля, мокрый от ночного дождя асфальт. Иду по обычной московской улице периода сталинской застройки, разглядываю фасады и окна, пытаюсь найти нужный номер дома «9А», знаменующий клинику биполярного расстройства. В душе сетую: «это ж сколько времени убьешь, пока окна в квартире перемоешь? А пылюка и грязь с улицы летят и летят…».
Возле одной из ветрин магазина стоит девушка с огромным рекламным постером на груди, таких называют человек-сэндвич. Она рекламирует ювелирный магазин, на постере красуется огромное кольцо с большущим бриллиантом. Внизу краткая подпись: «Зайди и забери подарок».
Возле девушки, останавливается потенциальная покупательница, разглядывает сначала постер, затем девушку. Девушка автоматически тянет флаер даме, но та ее опережает вопросом: «Разве Вы меня не помните?»
Я никуда не спешила, и облик дамы не позволял опрометчиво пройти мимо новой истории. Возраста она была преклонного, но ее одежда всем твердила: это не так, не верьте, я молода!
Платье из черного гипюра с приталенным фасоном и не по годам глубоким декольте – все создавало образ итальянской вдовы. Дряблая шея была обмотана длиннющими нитками стеклярусовых бус. На голове сидела шляпка с общипанным фиолетовым пером. Лицо тщательно закрыто толстым слоем тонального крема, пудры, румян, и на губах помада цвета моркови. Я подумала, что она актриса, солистка настоящего китайского театра. Сейчас антракт, а ей срочно нужно купить колечко. Не может второе действие начаться без колечка, вот и сбежала по-быстренькому все устроить.
Девушка разобралась быстрее, чем я, она – то поняла: перед ней стоит проблема. Имея достойную практику уличного московского конфликтолога девушка пытается сделать вид, что припоминает собеседницу, но с трудом.
– О, сейчас я Вас вспомнила, – отвечает она. – Я помню, что Вы красивая!
Это был ход конём: знакомая незнакомка расплылась в улыбке, перышко в ее шляпке – таблетке задергалось, как кончик поплавка.
– Ну что же, моя дорогая, Вы сегодня на удивление неоригинальны, – дама игриво поддевает собеседницу. – Вы и в прошлый раз говорили, что я красивая! А вот сколько мне лет, так и не угадали.
Девушка заволновалась, но продолжала натянуто улыбаться, а глаза ее уже говорили: «Помогите, кто это?»
Дама кокетливо поправила тугой пергидрольный локон и легким жестом раскрыла большой кружевной веер с дизайнерскими дырками, но мне показалось, но скорее всего автором креатива была моль, которая давно забыла, как пахнет нафталин.
На улице было пасмурно и сыро после дождя. Образ дамы с веером казался неуместным как для погоды, так и для века цифровых технологий. Возможно, она выбралась из сундука времени, забытого где-то на старом московском чердаке.
Девушка попыталась обойти свою собеседницу боком, но это у неё не получилось. Дама резво прыгнула в ту же сторону, куда планировался обходной манёвр.
Путь был перекрыт, она нетерпеливо обмахивала своё густо накрашенное лицо, и повторила вопрос: «Так сколько мне лет, Вы так и не сказали?»
Девушка иссякла в оригинальности и выпалила: «Вам не больше двадцати пяти! Никак не больше.»
Дама свернула веер и замерла в недоумении. Мне же показалось, что она сейчас стукнет этим веером девушку, но слава Богу этого не случилось.
– Милочка, зачем так откровенно врать? Я знаю, что Вы восхищены мной и даже немного завидуете. Ведь я молода лицом не по годам, так и Эдуард мне говорит. О, мой Эдуард, он прекрасен, как Аполлон. Скажу по-секрету: каждый день мне шепчет, что тело у меня крепкое, как у Дианы (Вы же знаете, кто такая Диана?), а в профиль я – хоть сейчас гравюру делай и никакого намёка на катаракту и диабет. Я даже в платье влажу, которое шила на выпускной. Намекну Вам: мне между тридцатью пятью и сорока.»