На мгновение я даже забыла про тест. Корабль!
Сколько он здесь пробыл, чтобы так запылиться и чтобы вокруг нападало столько камней? Одно крыло почти касалось земли, а задний ускоритель был разбит всмятку.
Я не знала эту модель! Это было невероятно. Я знала абсолютно все модели ССН, все корабли креллов и грузовые суда кочевых кланов. Я даже изучала старые корабли, на которых мы летали в первые десятилетия после вынужденной посадки на Россыпь.
Я могла оттарабанить характеристики каждого из них даже во сне, могла нарисовать их силуэты по памяти. Но такой модели я не видела никогда. Я бросила рюкзак на землю и осторожно вскарабкалась на наклоненное крыло. Браслет подсвечивал дорогу; ботинки сдирали слежавшуюся пыль, обнажая исцарапанную металлическую поверхность. Правая сторона корабля была вся раскурочена.
«Он упал здесь, – подумала я. – Когда-то очень давно».
Я подобралась поближе к круглой кабине; ее стеклянный, а может, из композитного пластика фонарь сохранился на удивление хорошо. У корабля давным-давно не было энергии для открывания кабины, но я отыскала панель ручного управления там, где и ожидала. Я смахнула с нее пыль, открыв надпись на английском: «Аварийное поднятие фонаря».
Так, значит, это все-таки человеческий корабль. Тогда он очень древний. Наверное, такой же древний, как техника в пещерах и пояс обломков.
Я дернула рычажок. Безрезультатно. Фонарь заело. Я подбоченилась и подумала, не разбить ли его, но было как-то совестно. Он же древний, его место на пьедестале в Музее кораблей в Огненной, в котором мы чествуем воинов прошлого. Впрочем, в кабине скелета не было. То ли пилот спасся, то ли все произошло настолько давно, что даже кости рассыпались в прах.
«Ладно, будем действовать аккуратно». Я могла быть аккуратной. Я была невероятно аккуратной. Практически всегда.
Я прикрепила конец энергошнура к аварийному рычагу, потом прошла по кораблю к груде камней в хвосте и прикрепила второй конец к одному булыжнику. Для этого потребовалось снять весь шнур с браслета, и тот перестал светиться. Шнур мог пару часов функционировать отдельно от источника энергии, оставаясь при этом способным цепляться за что-либо.
Я легла на спину, уцепилась за стену и ногами столкнула булыжник. Тот покатился вниз, и вскоре со стороны кабины донесся щелчок. Я отсоединила энергошнур и вернула его на законное место.
Покончив с этим, я пошла обратно и обнаружила, что рычаг выдернут, а купол кабины приоткрылся. Я благоговейно подняла его, и в обе стороны потоком хлынула пыль. На вид внутри все поразительно хорошо сохранилось. И действительно, когда я скользнула в кабину, оказалось, что кресло жесткое, но кожаная обивка не потрескалась и не рассыпалась.
«Управление похожее», – подумала я, взявшись левой рукой за рычаг газа, а правую положив на сферическую капсулу так, чтобы пальцы попали в выемки. Мне уже доводилось сидеть в моделях пилотских кабин в музее, но в настоящей – никогда.
Я сунула руку в карман и нащупала отцовский значок, который забрала из тайника, прежде чем уйти в туннели. Когда я достала его, он заблестел в свете браслета. Интересно, отец тоже испытывал это спокойное чувство правоты, когда сидел в кабине? Думал ли он когда-нибудь, что его дочь будет расходовать свою жизнь на крысиную охоту? Что она вместо сдачи пилотского теста будет торчать в какой-то пыльной пещере?
Что она отступится без борьбы?
– Я не сдалась! – сказала я. – Я не сбежала!
Ну… вообще-то, сбежала. Но что еще мне оставалось? Не могла же я воевать со всей системой? Если сама адмирал Броня, глава Сил самообороны Непокорных, не желала видеть меня в их рядах, я ничего не могла сделать.
Меня душил гнев. А еще ощущение безысходности и ненависть. Ненависть к ССН за их отношение к моему отцу, гнев на мать и учителей – на всех взрослых, которые позволяли мне мечтать, хотя наверняка все знали правду.
Я закрыла глаза и почти почувствовала, как сзади заработали дюзы. Как при развороте ускорение прижало меня к креслу. Как бодрящий, чистый воздух, пришедший из верхних слоев атмосферы, просочился в кабину.
Сильнее всего на свете я мечтала испытать эти ощущения. Но когда я открыла глаза, то снова вернулась в пыльный разбитый раритет. Я никогда не буду летать. Они прогнали меня.
«А что, если это и был тест?» – пронеслось у меня в голове.
Что, если… они хотели посмотреть, что я стану делать? Черт, а вдруг миссис Вмеер соврала? Что, если я убежала без всяких оснований? Или хуже того: что, если я только подтвердила свою трусость, в которой они обвиняли моего отца?
Я взглянула на часы на браслете и выругалась. Четыре часа. До начала теста четыре часа. Но я почти весь день брела куда глаза глядят. Мне ни за что не успеть в Огненную вовремя. Или все-таки?..
– Стремись к звездам, Спенса, – прошептала я.
Я должна была попытаться.
5
В зал, где проходил тест, я ворвалась словно истребитель с пылающими дюзами.
Своим появлением я прервала высокую немолодую женщину с седыми волосами до подбородка, в белом адмиральском мундире. Когда я резко затормозила в дверях, она нахмурилась и тут же перевела взгляд на настенные часы.
Секундная стрелка дошла до последнего деления. Восемнадцать часов ровно.
Я успела! Насквозь мокрая от пота, в изорванном грязном комбинезоне после едва не состоявшейся встречи с космическим обломком, но я успела.
В зале, который находился в административном здании в центре Огненной, недалеко от лифтов на поверхность, никто не произнес ни слова. Все помещение было заставлено столами; тут, наверное, собралось не меньше сотни парней и девчонок. Я и не представляла, что в пещерах Непокорных так много семнадцатилетних, а ведь это были только те, кто захотел пройти пилотский тест.
Все как один посмотрели в мою сторону.
Я вскинула голову и попыталась сделать вид, будто ничего особенного не происходит. К сожалению, единственное свободное место осталось прямо напротив женщины с седыми волосами.
Где же я ее видела? Это лицо…
Вот тьма.
Передо мной стоял не просто кто-то из старших офицеров, а сама Джуди Айвенс, позывной Броня. Одна из Первых Граждан и глава Сил самообороны Непокорных. Я видела ее лицо на сотнях портретов и статуй. Фактически она была самым влиятельным человеком на нашей планете.
Чуть прихрамывая, я подошла к столу перед адмиралом и села, стараясь не выказывать замешательства и боли. Сумасшедшая гонка по пещерам и туннелям включала в себя множество безумных спусков на энергошнуре. Мышцы протестовали против такой нагрузки, а правую ногу сразу свело судорогой, стоило мне усесться.
Скривившись, я опустила рюкзак на пол возле стула. Ассистент тут же подхватил его и унес в угол – при себе не разрешалось иметь ничего, кроме карандаша.
Я закрыла глаза и тут же приоткрыла их, услышав чей-то шепот: «Ну слава родной планете!» Тор? Я присмотрелась и отыскала его в нескольких рядах от меня. Он, наверное, явился сюда часа за три до начала и все это время переживал, что я могу опоздать. И совершенно напрасно. Я пришла с запасом как минимум в полсекунды. Я подмигнула ему и снова сосредоточилась на том, чтобы постараться не закричать от боли.
– Как я уже сказала, – продолжила свою речь адмирал, – мы гордимся вами. Ваша усердная работа и прекрасная подготовка свидетельствуют о том, что вы самое лучшее и многообещающее поколение, какое когда-либо приходило в ССН. Ваше поколение наследует поверхность. Именно вам суждено открыть новую эру борьбы с креллами. Помните, что этот тест создан не для того, чтобы проверить вашу ценность. Вы все ценны. Чтобы отправить в бой одно-единственное звено пилотов, нам нужны сотни техников, механиков и другого вспомогательного персонала. Даже скромный заправщик топлива участвует в нашей великой борьбе за выживание. Крыло или двигатель истребителя не должны презирать винтики, удерживающие их на месте. Не все вы выдержите тестирование, но уже одним тем, что вы решились прийти сюда, вы оправдали возложенные на вас ожидания. А те, кто справится, знайте: я с нетерпением жду того момента, когда смогу следить за вашим обучением. Я лично заинтересована в кадетах.