— Значит, Гарри все-таки обратился к тебе? — с места в карьер начал Кингсли, опустив такую незначительную часть, как приветствие.
— А куда ему деваться, если официальные лица торжественно выдали ему диплом об окончании Хогвартса и дружно умыли руки? — демонстративно скривился я. Со мной не здороваются — и я не буду, я вообще вежливостью не отличаюсь. — Только к старому профессору с подмоченной репутацией. Кстати, как профессор и директор вышеозначенной школы хочу заметить, что экзамены за седьмой курс он так и не сдал.
— Северус... — начал Шеклболт.
— Да, конечно, — перебил я, — мальчишка выполнил свою миссию, кому теперь интересны его проблемы. Пусть сам колупается, как может. А он никак не может, потому что вырос у магглов и в наших законах ни черта не понимает.
— Северус! Послушай меня! — заорал Кигнсли, вскакивая с кресла. — Ты представь, какой вой поднимется, если я захочу стать его опекуном или того больше, усыновить! Личная выгода, укрепление политической репутации... Я поговорил с ним, надеясь, что он послушает меня и придет к тебе. Тебе я верю.
— Именно поэтому Визенгамот на полгода испортил мою палочку, лишив меня возможности даже защитить себя в случае чего. Причем, по счастливой случайности, как раз тогда, когда не меньше десятка старых друзей искренне мечтает о приватной встрече. Желательно в закрытом помещении со звуконепроницаемыми стенами и легко отмывающимися полами, — пробурчал я.
Кингсли опустился на место.
— Я не всесилен, Северус. Закон есть закон.
Я выразительно фыркнул.
— Вспомним дело Блэка?
Наклонившись к своему широченному столу и приминая грудью кучи пергаментов, Кингсли вперил в меня свои темные глаза. Я ответил не менее яростным взглядом — что, господин Министр, померяемся, у кого глазки чернее? Он отвернулся первым.
— Ты прав. Я не имею права заставлять тебя снова рисковать жизнью. Извини, что побеспокоил.
Крупные кулаки со светлыми мозолями на костяшках разжались. Шеклболт выпрямился, машинально разгладил смятые свитки и отложил их в сторону. Выдержав длинную паузу, я проговорил с хорошо рассчитанной дозой отвращения в голосе:
— Будем считать, заинтересовал. Рассказывай. О различиях магического и юридического совершеннолетия я уже в курсе. Кто претендует на деньги Поттера? И вообще, что происходит?
Кингсли явно очень хотелось сказать что-нибудь нелицеприятное, но он сдержался. Поднаторел наш Министр, в политесе, поднаторел.
— Вокруг мальчика творится что-то странное, — произнес он. — Началось со свистопляски с министерскими документами. В начале июня я поговорил с Гарри, объяснил ему все и предложил поискать себе опекуна или усыновителя, если он не хочет связываться с министерской опекой. Он сказал, что попросит кого-нибудь из Ордена. Я на всякий случай все же распорядился подготовить наши опекунские бумаги, мало ли что. Обычно на это уходит неделя, максимум две. Веришь ли, пакет до сих пор не готов. Все время что-то пропадает, то не хватает какой-нибудь справки, то очередная бумага оказывается оформленной неправильно и все начинается сначала.
Он вытащил из-под горы макулатуры мутный стакан, сполоснул его Агуаменти, вылил воду в хилый кактус на подоконнике. Налил свежей воды, отхлебнул.
— Я не придал этому значения, такая неразбериха после войны творится. Потом ко мне пришла Андромеда, мать нашей Тонкс, помнишь, и подала заявку на опекунство. Повторилось то же самое.
— Исполнители?
— Всех проверял, всем можно доверять. Внутреннее расследование запустил — пусто. Всегда все выглядит, как непреднамеренная мелкая ошибка, пресловутый человеческий фактор. И каждый раз ошибаются разные люди!
Темная ладонь ударила по столу так, что разноцветные чернильницы протестующе задребезжали серебряными крышечками.
— Слушай дальше. Время-то бежит, мы решили плюнуть на опекунство и провести обряд усыновления. Для этого бумаг не нужно, только обоюдное согласие и маг, проводящий ритуал. Да что я тебе объясняю, сам знаешь. Андромеда не возражала, Гарри сначала колебался, а потом загорелся идеей самому усыновить Теда, чтобы была настоящая семья. Говорил, что будет справедливо, если малышу достанется наследство Сириуса и Тонкс.
Я с трудом удержал непроницаемое выражение лица. Мерлин мой, я тупица! Андромеда Тонкс, в девичестве Блэк, предательница крови! Ее, правда, выгнали из семьи так же, как и мою мать, когда она вышла замуж за маггла, но кто знает, что там у них дальше было. Блэки — темная компашка. Может быть, Орион спрятал гобелен у нее? Этого-то никто из родственничков не мог даже предположить. Нимфадора с согласия матери официально отказалась от наследства своего блохастого братца, а вдруг бабушка и передумала?