За те восемь или десять недель, что я его не видел — встречу в больнице считать не будем, я тогда от шока и боли вообще мало что видел, — Поттер изменился, и к лучшему, на мой взгляд. Лицо повзрослело, стало спокойнее, из глаз ушли вечно раздражавшая меня боязнь не оправдать Больших Ожиданий магического мира и странно сочетающаяся с ней уверенность в собственной непогрешимости и вседозволенности. Их место заняла горечь, но это понятно — мальчик потерял многих и, наверняка, винит себя в их гибели. Нормальный юношеский максимализм. Надо сказать, избавленный от своих вечных бесформенных джинсов и футболок, в строгой черной сорочке и классических брюках из моего гардероба Поттер выглядел как настоящий юный наследник древнего магического рода. Впечатление не портили даже стоптанные тапки — мне не жалко пары туфель, да только обувь так легко под размер не подгонишь, — и встрепанная шевелюра.
А разговор начинать боится — вон какая спина напряженная. И чашку сжимает так, что пальцы побелели. Что же такого случилось у тебя, герой, что ты примчался к злобному профессору и два часа мок под дождем, не решаясь постучать? Похоже, если я не начну разговор первым, то будем мы так сидеть до третьего пришествия Темного лорда, тьфу на него, не дай Мерлин! А если я давеча не ослышался, то беседа нас ждет серьезная. Ну ладно, я старший, мне к беседам не привыкать, поехали.
— Итак, мистер Поттер, может быть вы соизволите наконец членораздельно объяснить, чему я обязан вашим столь драматичным появлением?
Вздрогнул, будто его каленым железом приложили. А я ведь даже не нахамил. Все интереснее и интереснее.
— Профессор Снейп, я прошу вас меня усыновить, — решительно заявил юный Поттер, как в омут бросился. По-моему, он с трудом удержался от того, чтобы не зажмуриться к концу фразы.
Не ослышался я, значит. А жаль.
— Насколько мне известно, вы уже почти год как совершеннолетний маг, что за причуды?
Поттер помялся, повертел в руках чашку, отпил из нее глоток и вздохнул. Я терпеливо ждал. Он залпом допил свой чай и заговорил:
— Профессор, я понимаю, я вам всю жизнь надоедаю, и я не должен... Не должен взваливать на вас свои проблемы опять, но, — мальчишка вскинул на меня несчастные глаза, — мне больше не к кому обратиться.
Многообещающее вступление. Я постарался придать своему лицу самое благожелательное выражение из всех, имеющихся в арсенале большого актера второго плана. Не дождавшись ответа, Поттер продолжил:
— Вы, наверняка знаете, в семнадцать лет — это магическое совершеннолетие, то есть я могу колдовать без ограничений и все такое. Жениться даже. А юридическое, ну чтобы вступать в права наследства и деньгами полностью распоряжаться, оно только в двадцать один год, как у магглов. А пока у меня нет ни родителей, ни опекуна, оно все вроде как ничье. У вас тоже, наверное, так было.
Я напряг память. Да, что-то такое проскальзывало: после выдачи диплома школа слагает с себя опекунские обязанности над сиротами, а дальше... Не помню, что дальше. Жил я на то, что зарабатывал, убогая собственность моих родителей никого не интересовала. Ночевал, кажется, здесь или нет, я же в Академии жил, в общежитии, изредка у Люциуса в Малфой-мэноре, а потом в Хогвартсе... Нет, не помню.
— Ну, в общем, месяц назад Кингсли пришел ко мне на Гриммаулд Плейс и сказал, что лучше бы до моего дня рождения кто-нибудь из взрослых заявил права на мое имущество, или всем станет распоряжаться Министерство по праву опекунства. Я толком не понял, зачем мне искать опекуна, но он настаивал...