Минерва, которая стесняется о чем-то попросить — это невозможное зрелище. Уж не заболела ли наша домашняя хищница? Блохи замучили, что ли? Так кошачьи блохи на человеческой ипостаси должны быстренько передохнуть, насколько мне известно. Или нет? Не силен я в зоологии... Вдоволь насмущавшись и поняв, что помогать ей я не собираюсь, МакГонагалл тихо проговорила:
— Я видела тебя на Диагон-аллее и достаточно хорошо знаю твой образ мыслей, чтобы предположить... — Она запнулась на мгновение. — Все не так, Северус.Понимаешь, Бедивир, он все это время в моем замке жил, в горах. Мы же учились вместе, дружили, вот... А я... — Минерва оторвалась от платка и кинула на меня умоляющий взгляд. — Ну не мучай меня, Северус! Неужели бы ты не помог, если бы...
— Да я и не... — История бессмертной любви меня вовсе не интересовала, но я был настолько огорошен самим фактом, что изъясняться членораздельно пока не получалось. Это ж сколько он там просидел, семнадцать лет?! И она все это время ни словом, ни вздохом? И Дамблдор не дознался? Однако. Я резко зауважал Минерву: все мои шпионские заморочки — ничто перед изворотливостью любящей женщины.
— Я на каникулы ездила домой, иногда выходили вместе, под Оборотным...
Да, помню, периодически она просила меня сварить несколько доз Оборотного якобы для нужд Ордена или еще под каким предлогом, я и варил — что мне, жалко, из казенных ингредиентов-то? Вот так кошка шотландская, всех провела! А я-то уж подумал нехорошее, Розмерту подрядил для обряда на всякий случай...
— У Деви месяц назад умер двоюродный брат во Франции, они очень похожи.
Я, наконец, собрался с мыслями:
— Стоп, Минерва. Ты прекрасно знаешь: тебе помогу, даже если решишь ограбить Гринготтс. Легализуй своего Бедивира, знать не хочу каким образом. Я его не сдам, Люциус тоже промолчит, остальные — кто в Азкабане, кто в могиле, а кто сбежал дальше Сибири. Десятка полтора неуловимых мстителей болтается по Британии, но это молодняк, вряд ли они его вообще помнят. На свадьбу позовешь?
МакГонагалл зарделась, аки маков цвет. Массовое помешательство какое-то. Или закон природы? В первое десятилетие после войны всегда происходит ускоренное восстановление популяции, независимо от социальных условий. Эта пара, правда, вряд ли уже будет что-то восстанавливать, да ничего, за них Поттеры с Уизли отработают.
— Конечно. И еще...
Еще?! Если она сейчас скажет, что с Мальсибером живут пятеро их незаконнорожденных детей, я, кажется, уже не удивлюсь. По-прежнему не глядя мне в глаза, моя заместительница выдала скороговоркой:
— Северус, свари мне, пожалуйста, крем, который ты придумал для Септимы.
И все-таки я подавился кофе. Был лет десять назад короткий период, когда мы вместе с Вектор работали над одним проектом. Аккурат на середине исследования нашу оцифрованную даму угораздило влюбиться и, вместо того, чтобы рассчитывать константы скорости реакции при кинетике второго порядка, она часами торчала перед зеркалом, разглядывая реально существующие и свежеизобретенные недостатки своей внешности. Через неделю такого безобразия я потерял всякое терпение и наварил ведро омолаживающего крема с коллагеназой, молоком единорога и еще кое-чем из личных запасов. Вектор помолодела лет на десять, роман ее пошел своим чередом и проект, соответственно, тоже. Я мог бы ожидать подобной просьбы от Нарциссы, Молли — да от кого угодно, — но от МакГонагалл...
— На год вперед, Минерва, — пообещал я, откашлявшись. — Вот только с Поттером разберусь. Что в школе?
Минерва чмокнула меня в щеку:
— Спасибо, Северус, я в тебе не сомневалась. В Хогвартсе все прекрасно — уже добрались до теплиц. Малфой откуда-то пригнал толпу гномов: ни бум-бум по-английски, зато строят весьма быстро.
Она шагнула в камин, даже не попрощавшись. Я остался сидеть с озадаченной физиономией и полным сумбуром в мыслях, тупо разглядывая картинку на развороте гримуара.
Министерская сова влетела в окно, даже не снизив скорости, так, что стекло разлетелось мелкими брызгами, и сбросила мне на колени трясущийся от эмоций адресанта вопиллер. Тот немедленно взорвался и заорал звучным басом Шеклболта:
— Снейп, придурок, ты что творишь?! От авроров я тебя отмазал, но палку свою пришли мне с этой же совой! И не вздумай крутить, а то просидишь в предвариловке до морковкина заговенья!
Вопиллер взорвался и осыпался на мою мантию серыми хлопьями пепла. Я хмыкнул, выбрался из кресла, откопал в замусоренном бюро футляр и, аккуратно положив в него свою палочку, передал сове, присовокупив записку: