Допустим, немцам удалось найти какую-то брешь. По всему фронту они начинают отвлекающие боевые действия, нацеливаясь на ахиллесову пяту в нашей обороне своими главными силами. Но генерал-полковник Ф.И. Кузнецов нимало не беспокоится по этому поводу. Почему? Да потому что всего в 50–60 километрах спину ему прикрывают мощные Псковский, Островский и Себежский укрепленные районы. Туда по приказу Ставки Главного Командования уже выдвинулись 5-й воздушно-десантный корпус полковника И.С. Безуглова, 21-й механизированый генерал-майора Д.Д. Лелюшенко, а также 22-й, 41-й стрелковые и 1-й механизировный корпус из резерва ВГК. На таком узком отрезке немецким танкам негде разогнаться и оперативного простора их действиям нет. С севера пояс укрепрайонов надежно прикрывают Чудское и Псковское озера, поэтому обойти их нельзя. УРы строились еще до войны, они хорошо оборудованы в инженерном отношении и применены к местности. Их конфигурация рассчитывалась таким образом, что наступающему противнику никуда не деться от лобового штурма. Это русская линия Маннергейма.
Вот и получилось бы, что солдатам Безуглова и Лелюшенко не пришлось захлебываться кровью в самоубийственных атаках на плацдармы Манштейна. Наоборот — они сидели бы в прочной обороне, а 56-й мотокорпус вынужден был бы лбом таранить наши укрепрайоны. Не произошло бы никакого опоздания выхода резервных частей на реку Великую и захвата немцами Пскова с ходу. Не получилось бы стремительного прорыва на Лугу.
Снова допустим, что немцы смогли проломить оборону на линии Псков — Остров — Себеж. Они рвутся к Ленинграду. Но к тому времени уже подготовлен мощный, глубоко эшелонированный Лужский укрепленный район. Немцы вновь вынуждены вести затяжные бои, продвигаясь всего по несколько сот метров в сутки. Всего через четыре-пять дней они выдыхаются. Им проходится остановить наступление. Их потрепанные предыдущими штурмами войска растянуты на многокилометровой линии русской обороны. И вот в этот момент войска Северо-Западного фронта все силы вкладывают в мощный удар.
Вспомним цифры немецких потерь. Одна только танковая группа Гёпнера к 19 июля 1941 года недосчитывалась 50 процентов своих танков. Это в условиях, когда первое по-настоящему организованное сопротивление было оказано немцам на Лужском рубеже. А если бы им пришлось прорывать еще рубеж на Двине и умываться кровью при штурмах укрепрайонов на старой границе? Сколько бы процентов матчасти осталось бы у Гёпнера в этом случае? А сколько напрасно загубленных в наспех организованных контрударах танков и бойцов в обратном случае сохранилось бы у нас? Ведь это азы военного искусства: измотать противника, обескровить его войска и затем нанести по нему сокрушительный удар. Была ли у Северо-Западного фронта такая возможность? Да, была.
Как известно, немцы ввязались в Восточную кампанию без надлежащей подготовки. Все помнят из истории, как немецкие солдаты замерзали под Москвой, потому что их командование даже не позаботилось о зимней одежде. Столь же плачевное положение было и с резервами. Гудериан писал в своих воспоминаниях, что за весь 1941 год не получил из резерва ни одного танка.
Группа армий «Север» тоже не имела ни одного танка в резерве. Все ее резервы ограничивались пятью пехотными дивизиями. Войска Северо-Западного фронта, напротив, постоянно получали танковые подкрепления с Кировского завода. Причем не какие-нибудь, a KB и Т-34. Кроме того, из состава ленинградского гарнизона в усиление фронта были выделены 4 стрелковых дивизии, 3 дивизии народного ополчения, стрелковая бригада и Ленинградское пехотное училище. Поэтому удар по измотанным и обескровленным немецким войскам мог получиться очень сильный. И бежали бы немцы от Ленинграда не 40 километров, а десять раз по сорок.
Сначала генерал-полковник Кузнецов непростительно запоздал с отводом войск за Двину. Затем еще раз промедлил, упустив возможность закрепиться в укрепленных районах по линии старой границы. Пришедший ему на смену генерал-майор Собенников тоже не успел организовать своевременную оборону в УРах. Сил и средств для того, чтобы остановить противника, было достаточно. Следовало только не разбрасываться ими в бессмысленных контрударах. Словом, возможности разгромить немцев на Северо-Западном направлении действительно существовали. Но они все до одной были упущены.