На третьем этаже открылась еще одна дверь, и мужской голос спросил:
– Что случилось? Я слышал женский крик.
Жилица – она была в ночной рубашке – мигом нырнула в свою квартиру и закончила тираду, выставив голову в приоткрытую дверь:
– Это все молодая женщина этажом ниже. Она уже целый час как шумит. Вы слышали шум?
– Что я несомненно слышал, так это крик, – ответил мужской голос.
Каролина взбежала на несколько ступенек, чтобы увидеть жилицу за лестничным изгибом.
– Я жутко испугалась, увидев вас, – объяснила она. – Это вы стучали?
– Конечно, я, – ответила женщина. – Утром я на вас пожалуюсь.
– Это вы печатали на машинке? – продолжала Каролина. Она чувствовала себя беспомощной и слабой: – Я слышала стук машинки и голоса.
– Вы сумасшедшая! – заявила женщина, втянула голову и захлопнула дверь. Молодой человек тоже удалился в свою квартиру.
Каролина вернулась к себе и, спеша и оглядываясь, принялась собирать чемоданчик. Она задавалась вопросом, где провести остаток ночи. Гостиничный номер на одного решительно исключался, нужно было искать приют в знакомом доме у знакомых людей. Она суетилась, лихорадочно хватая нужные вещи, словно ждала, что в любую секунду спрятанная в каждом предмете невидимая рука сомкнется у нее на запястье и не даст забрать вещь. Она старалась по возможности не шуметь, однако из-за нервного возбуждения налетала на мебель и перевернула стеклянное блюдо. Для защиты от шума, который сама же производила, она напрягла носоглотку, так что в ушах словно зазвучал шелест ветра, он перекрывал звук шагов и приглушал все остальные шумы.
Каролина нажала на крышку чемоданчика. Она решила, где будет ночевать. У Барона. Он не спит или хотя бы доступен в любой час суток. Она снова открыла чемоданчик, вспомнив, что положила в него деньги, а они ей понадобятся на такси – добраться до квартиры Барона в Хемпстеде. Думать она могла лишь о том, чтобы, не теряя ни единой секунды, убраться из собственной квартиры. Роясь в одежде, она даже не заметила, что кое-как побросала в чемоданчик свои спальные принадлежности, а ведь обычно она привыкла следить за собой. Она не ощущала разницы между теперешними лихорадочными сборами и тем, как неторопливо, вопреки обуревавшей ее ярости, она основательно разглаживала каждую вещь и укладывала ее на положенное место меньше суток тому назад в Святой Филомене.
Тюк-клик-тюк. Тюк. Она даже не заметила – клик-дринь-тюк, – что кое-как побросала в чемоданчик свои спальные принадлежности, а ведь обычно она привыкла следить за собой. Она не ощущала разницы между теперешними лихорадочными сборами и тем, как неторопливо, вопреки обуревавшей ее ярости, она основательно разглаживала каждую вещь и укладывала ее на положенное место меньше суток тому назад в Святой Филомене. Тюк.
Пальто – шляпа – сумочка – чемоданчик. Подхватив их, Каролина вылетела на площадку, громко хлопнув за собой дверью. Она сбежала по лестнице, стуча каблуками, и выскочила на улицу, захлопнув парадную дверь. В конце Куинз-Гейт поймала такси, свернувшее с Олд-Бромптон-роуд, и отгородила себя от мира, вновь хлопнув дверцей.
– Это часто бывает, – произнес Уилли Сток. – У вас перенапряжение мозга.
Так изрек Барон. Он стоял у электрического камина, мерцающего искусственными угольками, и потягивал «Кюрасао».
Каролина отпила из своей рюмки. Она свернулась на диване и плакала. Впитывая тепло искусственного огня и ликера, она испытывала к Барону глубокую благодарность. Он уже целый час объяснял ей ее психическое состояние. Каролину утешали не его объяснения, но знакомое лицо, ограниченность его мыслей и сама реальность этой теплой квартиры и бутылки «Кюрасао».
Впервые в жизни она почувствовала, что Уилли Сток – ее старый друг. Отнеся его к категории старых друзей, она могла с чистой совестью искать у него защиты. Ибо Барон принадлежал к одному из полусветских кругов в прошлом Каролины. К тому, с которым она постепенно прощалась. К обществу, которое она полузабыла и теперь решительно порицала. Она уже больше года не встречалась с Бароном, но Лоуренс поддерживал с ним отношения и порой упоминал его в разговоре, и сейчас это укрепляло Каролину в убеждении, что она находится в обществе старого друга. А до утра старый друг с его защитой был ей ох как нужен.
– Элеонора сейчас на гастролях, – заметил он.
– Знаю, Лоуренс получил от нее открытку.
Элеонора Хогарт была любовницей Барона.
– Вот как? – сказал Барон. – Когда именно?
– Еще на прошлой неделе. Он просто упомянул про это.