Глава 5
В следующую ночь мне не спалось. Отвернувшись к стене, я пыталась думать о сынишке, который мирно посапывал в соседней комнате. Но мысли предательски возвращались к ночному жителю, который в один момент перестал быть для меня таинственным. Быть вампиром – что может быть проще?
В окно постучали, и я приподняла голову. Несмотря на то, что ждала его, все равно, не смогла скрыть крика ужаса, увидев за окном парящую фигуру. В темноте и пустоте ночи, он выглядел зловещим и одиноким. В какой-то момент, захотелось зарыться под одеяло, и подождать, пока он улетит прочь. Но не для того, я ждала его столько…
Встала, накинула халат, распахнула окно. Он обхватил мое лицо ладонями, впился в мои губы своими… Холодными, мертвыми, безжизненными, но такими желанными…
В ту ночь, мы сидели на крыше моего дома, наслаждаясь полнолунием. Я не решалась спрашивать о его истории, считала, что придет время, и он сам мне все расскажет. В первую ночь я спросила только одно:
- Почему ты притворяешься офисным начальником?
Его губы растянулись в немного ехидной улыбке.
- Потому что, вы, женщины, тащитесь от такого образа. Мол, весь такой властный, сильный, мужественный, богатый. Какая современная леди откажет такому?
- Да, - вынуждена была согласиться я, - но лично у меня были проблемы с деньгами.
- Я знаю, - кивнул вампир, - перед тем, как пригласить к себе очередную любительницу приключений, Вениамин за ней следит. Выясняет, в чем крайняя нужда молодой женщины. Более юные девочки очарованы романтикой ночи, придумками о вампирах. Дамы постарше соблазняются деньгами и верой в то, что подцепили богатого красавчика.
Он замолчал, видимо, не желая дальше распространяться на тему женских мечтаний. Я осмелилась положить ему голову на плечо, но не стала расспрашивать дальше. Была уверена в том, что разговор не последний, и у меня еще будет время расспросить его о бесконечно долгой жизни, и о том, какие у него на меня планы. Мысль о том, что ему хочется обратить меня против воли, я отметала. Не стал бы он так церемониться, и стучаться в окно.
Не скажу, что у меня богатый опыт дружбы с вампирами, но то, что я видела в фильмах… Время покажет. У моего нового друга его было предостаточно. Значит, и я подожду.
Так началась наша странная, мистическая и потусторонняя дружба. Днем я ходила на работу, вечером играла с сыном, учила с ним уроки. Однако ночь принадлежала только нам двоим. Когда, взявшись за руки, мы стояли вместе на высоте нескольких десятков метров, моя жизнь полностью зависела от него. Но я не боялась. С каждым разом у меня возникало все больше вопросов, но я не торопилась их задавать. Хотелось подольше сохранить ту атмосферу таинственности, что его окружала, и которая потихоньку рассеивалась с каждым свиданием.
Удивительно то, что он не пожелал назвать свое имя. Говорил, что не помнил. Я через некоторое время осмелилась спросить, могу ли я дать ему имя.
Он пожал плечами, и я не до конца смогла понять, что он имел в виду. Но я решила не отступать:
- Я могу называть тебя Мартином?
Мне всегда нравилось это имя. Даже хотела так назвать своего сына, но не удержалась. Назвала его в честь того, кто принял участие в его создании. Что поделать, любовь зла, и не утихает за считанные мгновения. Сейчас спустя столько лет, я бы хорошо подумала, прежде чем решиться называть любимое чадо, именем того, кто меня бросил.
По сути, с того момента, как я дала ему имя, началась наша дружба. Именно дружба, поскольку ни одного намека на страсть или влюбленность вампир не высказывал. И будь мне лет шестнадцать, меня бы это устроило. Но я была уже взрослой, состоявшейся женщиной, и мне хотелось определенности.
Когда я думала об этом, то самой становилось не по себе. Встретить вампира в родном городе, влюбиться в него, искать встречи, добиваться взаимности – все это вызывало противоречивые чувства. Изначально, движимая любопытством, я стремилась узнать его историю, но он не особо стремился ее рассказать.
Мартин был очень замкнутым. Мы могли сидеть часами на крыше, любуясь звездным небом, или глядя на раскинувшийся внизу ночной город. В такие моменты, он не отрываясь смотрел перед собой, а я глядела на него. В его бледном лице я улавливала печать одиночества, в его улыбке на бледных губах – надежду, что однажды оно завершиться.