Самому хану Бури и находившимся вместе с ним Кюлькану и Урянх-Кадану пришлось тоже бежать столь поспешно, что Бури вскочил на коня босым и без ханской шапки, а Кюлькан в спешке оставил в юрте свой дорогой пояс с саблей. Урянх-Кадан запрыгнул не на своего коня и был сброшен им наземь, едва не сломав себе шею. Одна из жен хана Бури, проносясь мимо барахтающегося на снегу Урянх-Кадана, придержала своего скакуна и подхватила хана к себе на седло.
Едва ханы умчались из стана в ночь, как в шатер хана Бури ворвались рязанцы, перебив слуг и нукеров, подвернувшихся им под руку. Кто-то из гридней приволок за косы одну из наложниц хана Бури и швырнул ее к ногам рязанского князя.
Забрызганный кровью порубленных им татар, Юрий Игоревич стоял посреди огромной юрты, устало опираясь на длинный меч, окрашенный кровью по самую рукоятку.
– Где Батый? Это его шатер? – грозно спросил Юрий Игоревич.
Княжеский толмач заговорил с молодой узкоглазой наложницей, перескакивая с одного степного наречия на другое.
Монголка тряслась как осиновый лист, испуганно озираясь на стоящих вокруг нее плечистых русичей в блестящих кольчугах и островерхих шлемах с окровавленными мечами и топорами в руках. Толмач дергал наложницу за рукав ее длинного халата, вновь и вновь обращаясь к ней то на булгарском, то на половецком наречии.
Стоящая на коленях монголка непонимающе хлопала своими темными раскосыми глазами. Было видно, что ей чужды местные степные говоры.
– Вот тварь косоглазая! – сердито усмехнулся гридничий Супрун. – Какого же она роду-племени? Из каких далей ее сюда привезли?
Толмач, объясняясь с монголкой на языке жестов, сумел выяснить, что она из племени хори-туматов и зовут ее Уки.
– Спроси, как зовут ее господина? – повелел толмачу Юрий Игоревич.
Толмач, опустившись на одно колено, опять заговорил с наложницей, помогая себе жестами рук. Ему удалось выяснить, что господином этой монголки является хан Бури, который доводится двоюродным племянником Бату-хану.
– Про Батыево становище у нее спроси, где оно? – нетерпеливо бросил толмачу Юрий Игоревич.
Однако все усилия толмача ни к чему не привели. Наложница не знала, где находится стан Бату-хана. Она лишь неопределенно указывала рукой куда-то в степь.
– Кого вы мне притащили? Что эта дуреха может знать? – рявкнул на своих приближенных Юрий Игоревич. – Ищите какого-нибудь бея татарского! Живо!
Дружинники бросились исполнять княжеское повеление, гурьбой выбежав из юрты. С князем остались лишь толмач и гридничий Супрун, который занялся перевязкой своей пораненной стрелой правой руки.
Ханская наложница поспешно отбежала к войлочной стенке юрты и присела там на какой-то тюк, обхватив голову руками. Ее по-прежнему трясло от страха.
Юрий Игоревич бесцельно бродил по просторной юрте, оглядывая нехитрую обстановку степного жилища. На деревянном низком столе стояли блюда с вареной бараниной, круглые серебряные чаши с недопитым кумысом, два изящных медных светильника, пламени которых не хватало, чтобы осветить все внутреннее пространство шатра.
Вокруг стола были разбросаны круглые обтянутые разноцветным шелком подушки. Тут же валялись чьи-то сапоги из добротной кожи с загнутыми носками, рядом был брошен пояс, украшенный золотыми пластинами, с пристегнутой к нему саблей.
В очаге догорали сосновые поленья.
Подобрав из-под ног тонкое белое покрывало, Юрий Игоревич старательно обтер им свой меч, затем швырнул измазанную кровью накидку в пышущий жаром очаг. Упав на раскаленные уголья, ткань вспыхнула и быстро сгорела.
«Что, нехристи, не ждали гостей? – мрачно усмехнулся Юрий Игоревич, воткнув свой узкий длинный меч в стоящее на столе серебряное блюдо с мясом. – Разбежались кто куда, даже барахлишко свое не прихватив! Здесь явно не рады рязанскому князю. Ох как не рады!»
Князь подозвал толмача и велел ему взять сапоги и пояс с саблей.
– Да еще пошарь тут по сумам и торобам, – сказал князь. – Не с пустыми же руками тебе в Рязань возвращаться. Можешь и невольницу эту себе взять. – Князь небрежно кивнул на ханскую наложницу.