(0/240)
(1174/5000)
Рывок к своим солдатам. Примерно за сто шагов, я начинаю снова изображать раненого, и наконец, могу отдышаться. Благо выглядит это правдоподобно, ведь весь мой доспех покрыт кровью жуков. Подходил я по краю пещеры, и думаю в пылу сражения мои гоблины, даже не заметили моего отсутствия. Конечно не все, но и рассмотреть в полной темноте, меня было невозможно. Да и вообще было сложно сказать, где именно так сильно я был изранен. Уже ближе у своего десятка, вижу, что сверху всё-таки решили продолжить спускаться. Ведь противник оказался не так силен. Как выяснилось, даже ещё пары десятков гоблинов хватило, что бы выстрелами из луков, довольно сильно ослабить набегающих на нас отряды жуков. Целый вал шевелящихся тел, лежащих иногда в четыре локтя высотой, выступал импровизированной оградой для моих гоблинов. Мы постепенно отступаем, освобождая место для новых тушек инсектоидов. Когда через пять минут, внизу оказалась вся наша сотня, включая всех офицеров. То Оцев, очень негативно высказался, в духе того, что его бойцы измазаны мерзкой кровью жуков и вечером будут вонять на весь лагерь.
Иллюстрация. Даже не имея возможности лицезреть лицо сотника Оцева, его пренебрежительные интонации, крайне раздражали.
Мне показалось в этот момент, что даже у самого преданного из офицеров нашего сотника, Журека Скользкого дернулось щека в гримасе ненависти. Но всего на миг.
— Десятник Ирчин, займите границу поля битвы — напряженным голосом сказал полусотник Журек — обозначьте факелами сектор работы другим десятникам.
И я был рад оказаться подальше от этих чистеньких гоблинов, которые имели своё исключительное мнение по поводу понесенных потерь. Слушать это было совсем неинтересно. Мой отряд, в одиночку, потому что остальные вступившие в ближний бой были довольно сильно ранены, начал продвигаться в глубину тоннеля. Собираясь достигнуть границы, где находились последние уничтоженные тела инсектоидов. Так мы сможем обозначить сектор работы для групп сборщиков. Мы продвинулись на целых четыреста шагов и только здесь закончились трупы, оставленные моим тесаком.
— Кто их распотрошил — испуганным голосом, сказал Елос — здесь явно был монстр, только посмотрите, эти туши, словно огромным молотом раздроблены.
На его слова никто не ответил. Полной уверенности ни у кого не было, а просто так сотрясать воздух возле своего десятника, мои бойцы желания не имели. Мы, наконец, смогли начать приводить себя в порядок. Я дал указания, развести костер и приготовить горячую еду. Судя по количеству тел жуков, быстро сбор трофеев не закончиться. Почистив броню, и смыв кровь тварей с лиц и рук, получилось вкусно поесть. Я начал существенно больше съедать, наверное, сейчас уже за троих средних гоблинов. Но это не вызывало у меня никакого дискомфорта. Мои солдаты, видя, как спокойно себя ведет их командир, тоже прониклись этой уверенностью и не смотрели в глубину тоннелей в постоянном ожидании внезапной атаки. Даже Таталем Со пришел в сознание и вроде бы начал вести себя более адекватно. Разговаривал, спрашивал что пропустил. Главное ему хватило ума не интересоваться, почему он потерял сознание. Думаю, ему это и так запомнилось на всю жизнь. Он тогда увидел моё лицо, прямо перед ударом. Возможно, клинок поправил его извилины в мозгу, и они все-таки встали на свое место. Так мы сидели уже двадцать минут. Отдыхая и наслаждаясь временным затишьем.
И именно сейчас произошло то, чего я ждал все эти четыре дня. На замыкающую сотню Перека Шрама, напали жуки. Дерзкая, внезапная, а главное эффективная атака. И произошла она, по банальной причине, её просто никто не ожидал. Часть бойцов его сотни, уже успела спуститься. Как и сам Перек. Наверху остались не полных пять десятков. Крики заполнили пещеру. Даже на таком удалении мы слышали призывы о помощи. Я отчетливо видел тела, падающие с огромной высоты, и не всегда это были жуки. Сидя на своем любимом деревянном стуле, и с удовольствием отправляя ложку за ложкой в рот, мы наблюдали за разворачивающейся тактической некомпетентностью, словно на театральном представлении. И если внизу колодца пещеры, если его можно так назвать, мне удалось смягчить углы безграмотности наших командиров. То наверху это сделать было уже некому. Ведь это прямая обязанность сотника и сильнейших его солдат и офицеров. Мои же воины напряглись, похватали оружие, готовясь в любой момент выполнить мой приказ.