Скелеты, миллионы скелетов, от горизонта, до горизонта, замирают. Просто не понимая, куда стремиться дальше. Они так желали, догнать живое воплощение своих страданий и сделали это. Но что теперь, что им делать дальше. Где найти нового врага, где найти цель своего существования. И они находят. Крупный скелет, облитый кровью, начинает медленно покрываться связками, жилами. Дальше нарастают мышцы. Он понимает, что все вокруг смотрят только на него. И смотрят с жаждой, неутолимой жаждой убить его.
Рывок и он срывается с места, а его провожают взглядом миллионы скелетов. И медленно начинают идти за убегающим воином. В его голове ещё свежи воспоминания, ведь это он убил живого, это он восстановил справедливость, наказав проникнувшего в его мир иноземца. И теперь уже с ним происходит, что-то странное. В его груди начинает биться сердце. По венам струиться кровь им же убитого воина. Крупный скелет, наверное, уже просто воин, вырвался из толпы окружившей его кольцом нежити. Он бежал. Бежал быстро, и казалось медленным скелетам его никогда не догнать. Но проходил час, другой и новые легкие начинали гореть от усталости.
— Господин десятник, господин десятник — внезапно я слышу крик Мареш.
— Да твою же! — взревел я — чего ты орешь.
— Господин десятник, простите меня — упал воин на колени, услышав мой разъяренный голос — завтрак готов, а вас не удается разбудить уже десять минут.
— Встань Мареш — прошипел я уже спокойно — все нормально, свободен.
Ветеран вышел и закрыл полог в палатку. Мне с трудом удалось подняться, руки лихорадочно потряхивало, а в теле была слабость. В происходящие просто не верилось. Лет двадцать меня никто не будил. Я просыпался именно тогда, когда мне было это нужно. И никак иначе. Да что это вообще было. Это явно не морок, и не галлюцинация. А если бы меня не разбудил Мареш, что могло произойти в этом случае. Нервно перебирая в голове мелькающие воспоминания, я ничего не мог придумать. Отчаяние, эта тварь добивается от меня отчаяния. Ведь само видение меня вообще не напрягало. Ну, трус какой-то бежал от сражения, до последнего сопли размазывал по песку, как это меня вообще должно волновать. Оно скорее вызывало зевоту и раздражение, настолько всё это было неестественно. Инстинктивно я понимал, что это даже во сне. Но, то что я не смог самостоятельно пробудиться, это явно выходило за рамки обыденного. Теперь получается, и поспать, нормально не выйдет.
Покинув палатку, встретил напряженные и отчасти испуганные взгляды моих солдат. Да и плевать на них.
— Чего замерли — зло прошипел я — еда в горло не лезет.
Интерес к моей персоне мгновенно пропал, даже у соседних с нами десятков, сразу же образовались неотложные дела. Сев возле костра на свой любимый стул, глядя на причудливые языки пламени, я начал есть горячую кашу с мясными кусочками. Вот действительно, где ещё можно увидеть огонь серого цвета, непередаваемое зрелище, словно пыль стремится в небеса. Но моё улучшающееся настроение, было мгновенно опущено на самое дно этого мёртвого мира.
— Ты сегодня умрешь, ты умрешь — завопила мерзкая тварь, с каким-то особым, довольным присвистом.
Я обратил внимание, что тень, со вчерашнего дня стала более плотной и летала значительно бодрее. Да и удалялась уже шагов на двадцать от меня. Вызывая дрожь у моих бойцов, пролетая сквозь их тела. А вот к огню это проклятая отрыжка бездны не приближалась. Я достал крупное поленце, прямо из костра и рассматривая пламя на ней, дожидался удобного момента огреть астральную тварь.
— Ты сегодня…
Договорить мерзость она не успела, рванув в сторону от меня. Как вижу, урона это не нанесло, огонь попросту тени неприятен. Ну, хоть какая-то радость для меня сегодня. Думаю, пока хватит экспериментов. Опустил забрало шлема и поменял диапазон восприятия. Всё вокруг снова обрело краски. Огонь, как и должно, приобрел ярко красные оттенки, а холодная пустошь, окружавшая нас, окрасилась в синие цвета. Да, синий песок это довольно экзотично. Но намного лучше, чем слышать голос мерзкой тени. Не успел избавиться от одной твари, как услышал другую.
— Десятник Ирчин, ко мне — визгливо приказал Журек Скользкий.
И пришлось хромать к командиру, не забывая изображать старое, разбитое корыто.
— Полусотник Журек, слушаю вас — прошипел я.
Он как обычно удовлетворенно кивнул, приветствуя мою исполнительность.
— Собирай свой десяток — приторно, довольным тоном начал говорить он — как самый боеспособный отряд, пойдешь на полверсты впереди, головным дозором. Будешь выявлять песчаных химер на нашем пути.