Оцев замер, обдумывая, что сказать мне дальше или возможно прокручивал в своей голове прошедший бой ещё раз.
— Но знаешь, что я думаю, ты же подозревал о своей приближающейся кончине, мог бы на старости лет и не позориться, с этими дырявыми доспехами, пародией на техномагическую броню, да и вообще превратился, не пойми во что. Какая-то неудавшаяся попытка обрести силу в навыках монстров, толи жук, толи арахнид. Мерзость, одним словом — под конец сотник, даже плюнул на песок под ногами, от омерзения.
Все старшие офицеры замерли с довольно напряженными лицами, было видно, что для сотников и интендантов, сказанное выше не было особым секретом, тогда как для полусотников, всё это оказалось большим и думается мне неприятным сюрпризом. По окончательно замершим, позади меня искрам солдат, стало понятно, что яд подействовал практически на всех, буквально двоё ещё пытались неуверенно ползти, ну и только.
Многое из того что сказал Оцев, вообще не имело ко мне никакого отношения. До последнего времени особых талантов за собой я не замечал. Да и о каких боевых способностях можно говорить, когда твои характеристики не преодолели порог в 5 единиц. Предчувствие опасности это конечно хорошая способность, но не настолько уникальная, как описал её Оцев, многие воины чувствуют тревогу, перед тем или иным событием и в этом нет ничего странного, с годами, после тысяч тяжёлых боёв, у многих гоблинов появляется такое предчувствие. Так что по этому поводу Оцев однозначно лукавил. Возможно неприязнь старших офицеров ко мне лично, была вызвана чем-то другим, но открыто говорить об этом перед своими подчиненными сотник попросту не захотел, по тем или иным причинам. При всей безвыходности данной ситуации, отказать себе в удовольствии сказать последние слово, я не смог.
— Победа всегда останется за мной, несмотря ни на что — хрипло, с трудом выговорил я — продать меня, то же самое, что и лично убить, так себе поступок для великого воина.
Конечно, рассчитывать, что меня после такой гневной тирады, пощадят, было глупо, но ненависть, которая бушевала внутри меня, требовала броситься в последнюю атаку, или хотя бы высказать всё, что накопилось у меня на душе за последние десятки лет. Сдержаться в этой ситуации, мне стоило огромных усилий.
— Да вы только посмотрите, он ещё и сопротивляется яду дольше всех — полным радости от победы голосом начал сотник Оцев — ты прав, это однозначная победа, а ведь я предполагал, что ты поймёшь, почувствуешь угрозу и сбежишь. Значит не настолько надежно, это твоё чувство тревоги, да, старик?
Собрав последние силы, я ответил.
— А куда бежать? В безумный мир Ссшорс, и питаться весь остаток своей жизни мерзкими жуками. Или в закрытый мир отчаяния Тесэр, где пропитания в принципе нет. Такой поступок, однозначно не сильно продлил бы мою жизнь. Да и кто мог ожидать, что вы пойдёте против законов самого Великого Антероса и будете продавать своих соплеменников нежити, отродьям самой Бездны. Опять же, вы были обязаны дать мне возможность отправиться в последнюю охоту.
— Обязаны! — неожиданно взревел сотник — последняя охота, это уважение, прежде всего. К тебе Ирчин это точно не относится. Последнюю волю чтут только для равных, но не простому солдату говорить о традициях аристократов. Не думаешь же, что ты совершил в своей жизни нечто достойное, а?