— Догнать беглецов удалось? — изо всех сил стараясь, чтобы это звучало нейтрально или даже заинтересовано с моей стороны, уточнил у такого недавно решительного и мстительного Макеша. Потому как даже полностью оторванный от реальности безумец понял бы, что догнать этих тварей в их родной стихии обычным коротышкам гоблинам точно не удалось бы.
— Нет, они двигались слишком быстро, — недовольно ответил сотник Макеш.
При этом даже ни слова не сказал об ещё одном потерянном десятке солдат в сотне Арсуна.
— Вполне очевидный исход, — ничем не выразив эмоции, отправил я сообщение, а следом задал ещё один вопрос. — Надеюсь, силу, а также неуязвимость ледяных троллей высоких уровней вы в полной мере смогли оценить, как и Сейшелий?
— Но ведь вам же удалось уничтожить это чудовище, — недоумённо ответил мне Макеш Ютур, полностью игнорируя мой вопрос.
— Это не так, только по воле Великого Антероса мы остались живы, и думаю, Сейшелий это подтвердит, – ответил я немного раздражённо, ведь на наиболее острые мои вопросы старый Ютур намеренно не отвечал.
— Это не так уж и принципиально, важен результат, — высокомерно начал поучать меня старый сотник. — Раз в деревне делать больше нечего, мы разобьём лагерь в низовье этого холма, а уже после двинемся к следующей точке нашего маршрута.
— Как пожелаешь, уважаемый Макеш Ютур, — отправил я безэмоциональный ответ.
По сути пусть напыщенный старик мне ничего не ответил, но его довольство, вызванное моей покорностью, казалось, ощущалось даже на расстоянии в несколько вёрст. Так, словно не я, а он забрал все трофеи с целой деревни.
— Мареш, возьми пару самых выносливых десятков, и выдвигайся на десять вёрст вперёд, нужно провести разведку, — отдал я приказ моему полусотнику.
— Будет исполнено, господин, — ответил Мареш.
Сейшелий, двигающийся рядом, понуро пробивая себе дорогу в глубоком снегу, было встрепенулся и явно хотел задать вопрос. Однако кажется тут же осознал и вспомнил своё недавнее падение, в том смысле, что потерю не просто лица, но и целой россыпи драгоценных артефактов. Как соответственно и всякое право на ненужные вопросы своему командиру. Мареш тем временем бодро рванул вперёд, не хуже дикого тура, почуявшего сладкий ягель под снегом.
Через десять минут, спускаясь с холма, моя сотня безостановочно прошествовала мимо разбитого лагеря моих союзников, на расстоянии почти целой версты, что вызвало у обоих сотников просто бурю эмоций. Благо, орать они не стали, когда Мареш пробегал мимо них пять минут назад. Ну, хоть и теперь крик не стали поднимать на всю ледяную пустошь, уже хорошо. Однако в целом, глядя на замёрзших, почти белых от холода гоблинов союзных сотен, мне отчётливо становилось понятно, что в ближайшие часы они никуда просто физически двигаться не смогут, хоть немного не отогревшись у костров. Моим же солдатам в мире Айселор было вполне комфортно, может, пожрать бы они хотели побольше, но это уже скорее прихоть, нежели необходимость. При том, что некоторые из моих бойцов настолько вольготно чувствовали себя в этом мире, что на марше успевали вспоминать о прелестях жриц любви. Судя по их негромким разговорам, запомнившимся представителям выводка старика Ирчина в одном из дорогих борделей Когтей Зарема, где золотые монеты легко стирали любые предрассудки об ужасно выглядящей хитиновой броне моих полуарахнидов.
— Таталем Со, твоя сотня не встанет на привал⁈ — крайне недовольно спросил Макеш Ютур по ментальной связи.
— Нет, мои бойцы не устали, да и не замёрзли, вследствие чего вполне могут двигаться дальше, – спокойно и вежливо ответил я.
Хотел было предупредить, что они выбрали отвратительное место в небольшой расщелине и сверху на них легко смогут напасть ледяные каракалы. Эти шустрые коварные каракалы без каких-либо проблем легко спустятся по любой практически отвесной стене. Однако следующее сообщение старого сотника отбило у меня этот несвоевременный и никем бы не оценённый душевный порыв. Мысль спасти десяток его и Арсуна обессиливших и потерявших всякую бдительность подчинённых, которых определённо утащат затаившиеся твари, отчётливо видимые благодаря моему навыку Взгляд Тхала, была безжалостно уничтожена менторским тоном «настоящего полководца».