– Клянусь Иовом, они нашли наших двойников, – сказал я ботанику по-английски.
Ботаник согласился со мной.
– Конечно, это так, – пробормотал он. – И как я раньше не догадался.
– Будьте любезны, – обратился я к клерку в регистрационном учреждении, – сообщите нам еще что-нибудь про нас.
– Я не понимаю, к чему вы это все ведете, – бросил он и с явным неудовольствием начал рассказывать мне некоторые подробности про моего двойника. Понять их было трудно. Как оказалось, происхожу я из «самураев». Опять это японское словечко – его я здесь уже слышал!
– Но после таких выходок вас разжалуют, – пригрозил клерк чуть ли не с отчаянием в голосе. Он описал мое общественное положение в Утопии короткими, отрывистыми фразами, которые в моих глазах мало что значили.
– Очень странно, но вы были в Норвегии всего три дня тому назад, – продолжал он.
– Я и теперь нахожусь там, – прервал я его. – Право, мне очень совестно за причиняемое вам беспокойство, но будьте добры, осведомитесь, не находится ли то лицо, за которое вы меня принимаете, в Норвегии и до сих пор.
Он возразил мне что-то непонятное относительно какого-то паломничества.
– Рано или поздно вы поверите, что я не тот, за кого вы меня принимаете, и что отпечаток моего большого пальца схож с отпечатком неизвестного мне обывателя Утопии, – настаивал я. – Я не буду утруждать вас сообщениями о разных планетах, потому что вы этому вряд ли поверите. Факты доказательнее слов. Вы говорите, я был в Норвегии, в таком случае вы должны были бы проследить мое путешествие оттуда. А мой друг?
– Он был в Индии, – ответил нам, по-видимому, сильно озабоченный служащий.
– Мне кажется, что осложнения только начинаются, вместо того чтобы разъяснить все по порядку, – продолжал я. – Каким образом попал я сюда из Норвегии? Разве мой друг похож на человека, метнувшегося сюда из Индии? Нет, положение настолько сложное, что объяснить его нелегко.
– Но посмотрите же сами, – возмутился служащий регистрационного отдела, подавая нам фотографические снимки с наших карточек.
– Но мы вовсе не эти личности, – настаивал я.
– Вы – они и есть.
– Посмотрим, – парировал я с улыбкой.
Он указал нам на отпечаток большого пальца.
– Посмотрите.
– Это ошибка, – продолжал я. – Редкостное совпадение. Ежели вы потрудитесь навести более подробные справки, поймете, что вы ошиблись. Подумайте сами – ну зачем бы нам жить здесь в качестве простых резчиков по дереву, когда вы сами говорите, что мы занимаем видное положение? Пока мы остаемся здесь на работе, я полагаю, вам стоит собрать более подробные данные.
– Несомненно, ваше дело просто так не оставят, – уверил нас клерк подчеркнуто холодно. – Но, тем не менее, – он указал на отпечатки больших пальцев, – не забывайте, что вы у нас уже зарегистрированы!
§ 8
После долгих и подробных обсуждений того удивительного положения, в котором мы очутились, мы с ботаником, думаю, должны уяснить вопросы общего характера. Я поделюсь с ним мыслью, которая все яснее начнет вырисовываться в моем уме. Как видно, замечу я ему, перед нами мир, организованный чрезвычайно достойно. В сравнении с нашим миром этот походит на хорошо смазанную машину, сравниваемую с грудой старого ржавого железа. Здесь даже заведена и пущена в ход регистрационная система, какая у нас казалась бы невозможной. Но это, положим, к делу не относится…
Вы посмотрите только на все эти дома внизу.
Я полагаю, что мы будем сидеть на скамейке на горе и смотреть на расстилающийся внизу Люцерн. Заметьте красоту, чистоту и гармонию этого мира, взгляните на стройную осанку – грациозную, полную благородства, – которой отличаются здесь самые простые люди. Невольно мы должны оценить и признать превосходство этого мира. Каким образом удалось им достигнуть такого совершенства? Мы, люди ХХ столетия, не можем принимать на веру сентиментальные аксиомы Руссо, которые так восхищали наших прапрадедов, живших в XVIII веке. Мы прекрасно понимаем, что порядок и справедливость не являются по желанию, сами собой, стоит только прогнать полицейских. Чтобы достичь превосходства, необходима в высшей степени развитая воля, о которой и понятия не имеет наша бедная колеблющаяся Земля.
Я все отчетливее осознаю эту сильную волю, которая проявляется во всех мелочах в Утопии. Прекрасные, удобные дома и чудесные инженерные постройки совсем не нарушают красоты природы; такой необыкновенный для нашего мира малоинвазивный союз – продукт великой дисциплины, наложившей печать на лицо каждого утописта. Подобный порядок, облагораживая душу, является торжеством над мелкими страстями, эгоизмом и тщеславием, которые управляют на Земле людьми, ухудшая качество их жизни; он означает преданность и более благородные чаяния; он не может существовать без гигантского процесса исследований, проб, предусмотрительности и терпения в атмосфере взаимного доверия и уступок. Такой мир, как эта Утопия, создан не случайным сотрудничеством самозацикленных автократических правителей и не плаксивой мудростью демократического лидера. Безграничная конкуренция за наживу, заручившись просвещенным эгоизмом, тоже подводит нас…