Но для современного мыслителя индивидуальность – весьма значимый фактор жизни, а порука заинтересованному лишь поддержанием общего необходимого уровня государству выбора индивидуумов для спаривания и улучшения расы – нелепость: с тем же успехом можно установить подъемный кран на равнине, чтобы поднять повыше пики холмов. В инициативе индивидуума, стоящего выше среднего, заключается реальность будущего, коей государство, представляющее средний уровень, может служить, но которую не может контролировать. И естественный центр эмоциональной жизни, основная воля, высшее и значительное выражение индивидуальности должны лежать в выборе партнера для продолжения рода.
Однако принудительное спаривание – одно, а установление общих ограничивающих условий – другое. Последнее может входить в круг задач государства, и оно имеет право требовать, чтобы лица, поручающие обществу своих детей, являющихся для этой общины тяжкой ношей, представляли собою известную минимальную действующую силу, то есть занимали бы обеспеченное положение, чтобы были не моложе определенного возраста, чтобы отличались минимальным установленным физическим развитием и не страдали бы недугами, которые передаются потомству. За ними не должно числиться тяжких преступлений. Конечно, избавившийся от своих преступных качеств индивидуум снова вступает в свои права. Если кто-то, сочетаясь браком вопреки этим правилам, производит на свет существо, негодное для жизни по своим врожденным качествам, государство тогда берет на себя защиту этой жертвы человеческих страстей, а виновные в нарушении охраняющих общественное благополучие правил становятся его, государства, неоплатными должниками. Чтобы взыскать этот долг, оно может даже прибегнуть к лишению свободы. Если же нарушившие уже раз государственные постановления вторично оступаются, или ребенок их оказывается идиотом, то государство считает себя вправе принять против провинившихся весьма энергичные меры, гарантирующие спокойствие на будущее время.
Да, здесь есть чему возмутиться. Но прежде чем громко возмущаться, попробуйте сами разрешить эту задачу и ознакомьтесь ближе с жизнью ночлежных домов. По всей вероятности, мне возразят: разрешив лицам, явно неудовлетворяющим условиям, иметь не более одного или двух детей, вы не достигнете желанной цели. Но это не так. Условное дозволение, это известно каждому государственному деятелю, может оказать воздействие на социальные условия, не нося в то же время характера абсолютного запрещения, что, как тоже известно, всегда производит неприятное впечатление. Проводя жизнь в хороших и удобных условиях, имея ясное представление о том, что уготовано в будущем, люди научатся сами быть предусмотрительными и сдерживать свои страсти, лишь бы избежать нужды и неудобства.
Возрастающая любовь к комфорту, самоуважение и развитие английской нации, между прочим, сказываются на сокращении числа внебрачных рождений: с 1846 по 1850 год их было 2,2 на 1000; с 1890 по 1900 – 1,2 на 1000. Этот наиболее желательный результат, безусловно, является следствием не какого-то значительного возвышения национального морального тона, а просто повышения уровня комфорта и более живого чувства последствий и ответственности. Если такая заметная перемена возможна в ответ на такой прогресс, которого добилась Англия за последние пятьдесят лет, если сдержанность может быть настолько действенной – кажется разумным предположить, что в более широких знаниях и в более чистой, более откровенной атмосфере Утопии-модерн рождение ребенка тяжелобольными или умственно неразвитыми родителями, притом еще – против желания государства, явится крайним исключением.
И с повальной детской смертностью Утопия тоже не столкнется. Поверьте, на этот свет дети появляются вовсе не для того, чтобы в самом начале пути их жизнь прервалась. На Земле вследствие несовершенства нашей медицины и методов воспитания, а также несовершенств нашей организации, бедности и беспечности, вследствие того, что мы даем жизнь таким детям, которым не следовало бы родиться, один из пяти детей умирает, не достигнув и пятилетнего возраста. Может статься, и тебе, читатель, приходилось присутствовать при этой наиболее ужасной из всех человеческих трагедий, и ты знаешь, сколь глубок колодец сопутствующих страданий. Нет никаких причин, по которым девяносто девять из каждых ста рожденных детей не способны дожить до зрелого возраста. Соответственно, в любой современной утопии нужно настаивать на том, чтобы у них была такая возможность.