Калланта права: они бессильны что-либо предпринять. Не было даже смысла говорить Эжени Джером то, что ее муж невиновен, потому что она и так непоколебимо верила в его невиновность.
— Спасибо, — тихо произнесла Шарлотта, вставая. — Вам пришлось невыносимо тяжело, как и леди Уэйбурн. Я вам очень признательна за вашу искренность. Это очень много значит — узнать правду.
— Даже если уже слишком поздно? Джерома все равно повесят.
— Знаю.
Сказать больше было нечего. У обеих женщин не было ни малейшего желания продолжать дальше обсуждать эту тему, и было бы нелепо и даже неприлично пытаться говорить о чем-то другом. Калланта направилась к двери.
— Вы показали мне многое из того, что я не хотела видеть, однако теперь, когда я это увидела, понимаю, что обратной дороги нет. Я уже не смогу быть тем человеком, каким была прежде.
Признательно тронув Шарлотту за руку, она пересекла улицу и, опершись на руку лакея, села в экипаж.
На следующий день Питт вошел в кабинет Этельстана и закрыл за собой дверь.
— Морис Джером не убивал Артура Уэйбурна, — прямо заявил он.
Как только вчера вечером Шарлотта рассказала ему о разговоре с Каллантой Суинфорд, инспектор принял твердое решение и с тех пор старался больше не думать о нем, чтобы страх не вынудил его отступить назад. Питт не смел даже думать о том, чего может лишиться; мысли о такой дорогой цене могли отнять у него мужество сделать то, что подсказывало ему сердце, каким бы бесполезным это ни было.
— Вчера к нам домой пришла Калланта Суинфорд и рассказала моей жене, что она и ее двоюродная сестра леди Уэйбурн уверены в том, что Артура Уэйбурна убил Эсмонд Вандерли, его дядя, однако доказать это они не смогут. Титус Суинфорд признался, что не понимал, о чем говорит, когда давал показания в суде. Он просто согласился повторить то, что подсказал ему отец, уверенный в том, что тот прав, — и то же самое можно сказать о Годфри Уэйбурне. — Питт остановился, предоставляя суперинтенданту возможность перебить его. — Я зашел в бордель, в котором работала Абигайль Винтерс. Никто не видел там ни Джерома, ни Артура Уэйбурна, в том числе даже старуха, которая сидит у двери и зорко оглядывает всех входящих. И Абигайль Винтерс внезапно скрылась из Лондона, уехала в деревню, якобы чтобы поправить здоровье. А Гилливрей признался, что сам подсказал ей то, что она должна говорить. Альби Фробишер убит. У Артура Уэйбурна была венерическая болезнь, которая отсутствовала у Джерома. Теперь против Джерома не осталось никаких доказательств — абсолютно никаких! Возможно, нам никогда не удастся доказать то, что Вандерли убил Артура Уэйбурна, — судя по всему, это было идеальное преступление, но только по какой-то причине ему пришлось убить и Альби. И, клянусь господом, я собираюсь сделать все, что в моих силах, чтобы он заплатил за это преступление!.. А если вы не запросите дело назад у дептфордской полиции, я расскажу кое-каким очень влиятельным людям о том, что Джером невиновен, что мы казним не того человека, потому что доверились показаниям проституток и несведущих мальчишек, не проверив их тщательно, — поскольку всех устраивало признание виновным Джерома. Так было удобно. Это означало, что нам не придется наступать на мозоли важным персонам, не придется задавать нелицеприятные вопросы, рисковать собственной карьерой, вызывая раздражение влиятельных особ.
Инспектор умолк, чувствуя, как у него дрожат ноги и сперло в груди.
Какое-то время Этельстан молча таращился на него. Его лицо было красным, но постепенно краска схлынула, оставив нездорово-бледную кожу, покрытую бисеринками пота. Суперинтендант смотрел на Питта так, словно тот был ядовитой гадиной, которая выползла из ящика письменного стола, собираясь его ужалить.
— Мы сделали все возможное, — наконец выдавил он, облизнув губы.
— Нет, не сделали! — взорвался Томас, чувствуя, как у него в груди разливается подобно лесному пожару сознание собственной вины. Его вина была даже больше, чем вина Этельстана, потому что он никогда не верил до конца в то, что Джером убил Артура, но подавлял внутренний голос гладкими доводами рассудка. — Но, да поможет мне Бог, теперь мы это сделаем!
— Вы… вы ничего не сможете доказать, Питт. Вы просто породите массу неприятностей, сделаете больно многим. Вы не знаете, почему эта женщина пришла к вам. Быть может, речь идет об обычной истерике. — По мере того как в сердце суперинтенданта крепла надежда, его голос становился сильнее. — Быть может, этот Вандерли чем-то ее обидел, и вот она решила…