– Кем?
– Большущей занозой в заднице.
– Ма! Не ругайся!
– В сказках можно, – парировала мама. – Так вот, Джек был той еще занозой. Творил добрые дела без устали. Помогал людям. Ставил палки в колеса плохишам. Постоянно что-то вынюхивал. Его хлебом не корми, дай испортить жизнь бандитам.
Поэтому, когда его проглотили, Джек растопырил руки и ноги и уперся ими, став Неисправимому Барму поперек горла. Чудище не смогло дышать. Такой туше нужно много воздуха, сам понимаешь. Так вот, Алломант Джек задушил Барма изнутри. А когда чудище рухнуло наземь, Джек выбежал наружу по его языку, как по ковровой дорожке, раскинутой перед каретой богача.
Ого.
– Крутая история, Ма.
Она улыбнулась.
– Ма, – произнес Уэйн. – Она ведь… о шахте?
– Ну, в некотором смысле мы все забираемся в пасть чудовищу. Поэтому… может быть.
– То есть ты как законник?
– Любой может быть законником, – ответила она, погасив фонарь.
– Даже я?
– Особенно ты. – Она чмокнула его в лоб. – Уэйн, ты можешь быть кем угодно. Хочешь, будь ветром, хочешь – звездой. Всем, что угодно душе.
Это была строчка из стихотворения, которое ей нравилось. Уэйну тоже. Когда мама произносила эти слова, он верил ей. Как не поверить? Ма никогда не обманывала. Поэтому он поглубже зарылся в одеяло и задремал. В мире творилось много несправедливого, но и добрые дела тоже случались. Пока мама была рядом, ее истории имели смысл. Они были реальны.
А на следующий день в шахте снова случился обвал. И вечером Ма не вернулась домой.
Часть первая
Двадцать девять лет спустя
Мараси прежде не доводилось бывать в канализации, но та полностью оправдала ее наихудшие ожидания. Вонь стояла ужасная. Но хуже всего, что сапоги то и дело поскальзывались, отчего она замирала, опасаясь упасть в «грязь».
По крайней мере, она удосужилась надеть брюки и кожаные служебные сапоги до колен. Жаль, от запаха, ощущений и, к несчастью, звуков защиты не было. С каждым шагом – в одной руке у Мараси карта, в другой винтовка – ее сапоги отрывались от земли с оглушительным хлюпаньем. Самый гадкий звук, что ей доводилось слышать, не считая жалоб Уэйна.
– Вакс никогда не таскал меня по канализации, ржавь ее разбери, – пробормотал тот, поднимая повыше фонарь.
– В Дикоземье есть канализация?
– Не-а, – признался Уэйн. – Но Вакс таскал меня по пастбищам, а там воняет примерно так же. Зато пауков нет.
– Наверняка есть, – ответила Мараси, приближая карту к источнику света. – Ты просто не заметил.
– Наверное, – проворчал он. – Но здесь на каждом углу паутина. Глаза б мои ее не видели. Ну и, сама понимаешь, дерьмецо.
– Хочешь обсудить? – Мараси кивнула в сторону бокового тоннеля, и они направились туда.
– Что? – непонимающе спросил Уэйн.
– Твое настроение.
– Нормальное у меня настроение, ржавь его разбери, – парировал он. – Самое подходящее настроение, когда напарник тычет тебя носом в субстанцию, что обычно выходит с противоположного от носа конца.
– А на прошлой неделе ты чего дулся? Когда мы парфюмерную лавку обыскивали?
– Ох уж эти парфюмеры, ржавь бы их побрала! – Уэйн прищурился. – Мало ли что они прячут за своими ароматами. Не доверяю я людям, которые пахнут не по-людски.
– То есть не по́том и алкоголем?
– Не потом и дешевым алкоголем.
– Уэйн, почему тебя так возмущает, что кто-то прихорашивается? Ты и сам постоянно шляпы меняешь, а вместе с ними и личины.
– А мой запах при этом меняется?
– Вроде нет.
– Ладно, твоя взяла. Разложила все по полочкам. Тема закрыта.
Они переглянулись.
– Думаешь, мне стоит воспользоваться духами, а? – спросил Уэйн. – Если я постоянно буду пахнуть потом и дешевым пойлом, меня ведь и раскрыть могут.
– Ты безнадежен.
– Что на самом деле безнадежно, – парировал он, – так это мои бедные туфли.
– Надел бы сапоги, как я предлагала.
– Нет у меня сапог, – ответил Уэйн. – Вакс спер.
– Вакс украл твои сапоги? Серьезно?
– Ну, они у него в шкафу. Вместо трех пар его самых роскошных туфель, которые невероятным образом, по чистой случайности оказались в моем шкафу. – Он покосился на Мараси. – Чего? Честный обмен. Мне очень нравились те сапоги.
Мараси улыбнулась. Они работали вместе почти шесть лет, с тех пор как Вакс подал в отставку после того, как нашлись Браслеты Скорби. Уэйна официально произвели в констебли, и он перестал быть просто «сочувствующим гражданином», действующим на грани дозволенного законом. Он даже форму иногда надевал. И…
…сапог Мараси снова соскользнул. Ржавь побери. Если она упадет, он до конца дней будет над ней смеяться. Но пройти здесь было лучшим решением. Строительство подземных железнодорожных тоннелей в самом разгаре, и два дня назад один подрывник представил занятный рапорт. Он не спешил начинать взрывные работы на следующем участке, потому что сейсмические данные указывали на прежде не отмеченную пещеру.