— Вот и хорошо, — сказал милиционер и взял его за руку. — Пойдем домой.
— Мне нужно к бабушке, — заупрямился Павлик.
— В другой раз сходишь, — успокоил его милиционер. — Вместе с мамой. Она, наверное, уже ищет тебя.
— А нашей мамы нет дома, — попытался Павлик уговорить милиционера.
— Тем более, надо домой. Потеряться можешь.
Делать было нечего, пришлось возвращаться.
Дверь открыл папа. Он даже растерялся, когда увидел на пороге милиционера.
— Ты что-то натворил? — строго спросил он Павлика.
— Ничего, папочка. Я теперь вежливый. Я со всеми милиционерами здоровался.
Милиционер весело заметил:
— Это хорошо вы с адресом придумали. Видать, парень боевой. К бабушке путешествовал.
— Я хотел поздороваться с ней, — сказал Павлик. — Она еще не знает, какой я стал вежливый.
Дерево для соловья
Возле дома остановилась автомашина с полным кузовом саженцев. Миша распахнул окно, обрадовался: папа завтракать приехал!
Уселись они за стол рядышком. Бабушка улыбнулась: похожи, как две капли воды, — глаза черные, брови пушистые, оба курносые.
— Поменьше тарелок, мать, — сказал папа. — Я заехал только перекусить — в поле люди ждут.
— Возьмешь меня с собой? — робко спросил Миша.
— Не могу. Вот отвезу саженцы — и опять в районный питомник. Это далеко, укачает тебя.
Миша не обиделся. Он понимал: если папа говорит — значит, нельзя.
— Тогда оставь мне одно деревце, — попросил он.
— Зачем тебе?
Миша подумал и сказал:
— Все сажают, и я посажу. Вырастет, к нам соловей прилетит.
— Хорошо, — согласился папа. — Каждый человек должен посадить хотя бы по одному дереву. Оставлю тебе самый маленький саженец. Будете вместе расти.
Папа уехал, а Миша выкопал под окном ямку и посадил в нее деревце. Затем взял бидончик и стал носить из родника воду. С утра до обеда носил.
— Зачем тебе столько воды? — спрашивали у него соседи.
Миша отвечал с достоинством:
— Дерево свое поливаю, чтобы выросло поскорее!
Когда мальчик снова отправился к роднику, из сарая вышел поросенок. Увидел под деревцем лужу, даже хрюкнул от удовольствия.
Вернулся Миша, а саженец сломан. Расстроился мальчик, сел на крыльцо и заплакал. Тут вышла из дома бабушка, узнала, в чем дело, стала успокаивать:
— Не огорчайся, внучек. Плохое дело легче сделать, чем доброе. Поэтому глупый и делает плохое, что полегче, а умный — доброе. Вот и поросенок наш обидел тебя, а того и не знает, где у дерева сила.
Миша вытер кулаком слезы, удивленно посмотрел на бабушку.
— Где? — вырвалось у него.
— Ты ее в землю с корнями запрятал. А новую силу дал, когда водою полил. Подожди, она себя покажет, эта сила.
— Как? — нетерпеливо спросил Миша.
Бабушка погладила его по голове и улыбнулась:
— Скоро увидишь.
Прошла неделя. Каждое утро Миша поливал саженец, но тот по-прежнему был похож на воткнутую в землю палочку. Потом высоко поднялась трава и скрыла сломанное деревце. И Миша забыл о нем.
Однажды летом бабушка разбудила Мишу раньше обычного. Лицо у нее было загадочно веселое. Бабушка взяла внука за руку, вывела во двор и спросила:
— Что-нибудь видишь?
Миша осмотрел двор — ничего нового. Глянул в палисадник, где утром папа скосил траву, и не поверил глазам. Из поломанного саженца, почти от самой земли, тянулись вверх два ярко-зеленых побега. Листочки на них блестели, как отполированные. Миша наклонился и осторожно притронулся к побегам. Они были тоненькие и гибкие.
— Вот и отблагодарило тебя дерево, — сказала бабушка.
Миша сел на скошенную траву и широко открытыми, полными удивления глазами стал разглядывать каждый листочек. Ему казалось, что перед ним не просто деревце, а чудо, которое сделали его руки.
Ква-ква, братик!
Тане купили новое платье: воротник кружевной, на карманах белые цветы, на поясе блестящая застежка. Глядит Таня в зеркало, а перед нею будто другая девочка — нарядная, с веселыми глазами.
— И чего радуешься! — воскликнул старший брат Генка. — Зеленая ты в этом платье, как лягушка.
Таня обернулась, показала ему язык, а Генка повторил обидные слова и побежал на улицу.
Нахмурилась Таня — радости как не бывало. Посмотрела снова в зеркало, а перед ней стоит курносая девочка с грустными глазами.
«Конечно, Генка обманывает, — стала успокаивать она себя. — Мама права, платье очень красивое. Зачем бы плохое шили на фабрике, да и мама не купила бы».