Выбрать главу

Офис нашей фирмы находится на пятнадцатом этаже одного из громадных, похожих на крепостные бастионы домов начала нынешнего века, вознесшихся над блочными коробками советской эпохи в районе Гражданки. Я спустился на лифте и вышел на улицу, в петербургский мутный февральский день. Сырой, холодный ветер хлестнул по лицу. Отворачиваясь от его порывов, я закурил сигарету и направился к станции метро.

Проспект, вдоль которого я шел, из конца в конец заполняла сверкающая разноцветным лаком автомобильная река. Для делового человека автомобиль — необходимейший атрибут престижа, марка и возраст его обозначают положение в иерархии. Но я давно выпал из числа деловых людей, престиж меня не слишком заботил, и в своих перемещениях по городу я старался машиной не пользоваться. Особенно тогда, когда предстояла поездка в центр: там, особенно в часы пик, легко попасть в "пробку", меня это раздражает.

Шел я быстро, уклоняясь от встречных прохожих и обгоняя тех, кто двигался со мной в одном направлении. Среди пешеходов тоже существует своя иерархия. Прежде всего, это наши русские старики и старухи (почти половина коренного населения — пенсионеры). Они шагают медленно, с отрешенными лицами. Когда-нибудь и я вольюсь в их поток, буду так же плестись, волоча ноги, от дешевого магазина к социальной аптеке. Но о неизбежном лучше не задумываться, да и случится это не завтра. Пока я еще отличаюсь от них, потому что все-таки моложе, потому что хорошо одет и у меня стремительная, упругая поступь человека, спешащего по делу. Я выделяюсь в стариковской массе, я здесь на высшей ступени.

Другая часть пешеходов — гастарбайтеры, "гостинцы", как их называют. Россия, безнадежно состарившаяся из-за низкой рождаемости, без них существовать не может. В былые времена, при Ельцине, при Путине, их все-таки было поменьше и среди них выделялись кавказцы. А после того, как мы, по официальной терминологии, "отсекли от здорового тела федерации мятежные регионы" и отступили на укрепленную линию екатерининской эпохи, кавказцев поубавилось, зато наши города стали быстро заполняться выходцами из Средней Азии и Китая.

Когда-то их резали в темных питерских переулках скинхеды. Потом, после того как "гостинцы" умножились числом и создали отряды самообороны, скинхеды забились по щелям. Но спокойствие в город не пришло: когда "гостинцев" стало совсем много, их молодежь начала охоту за теми, кто казался ей похож на скинхедов или на бывших скинхедов, и на улицах пошла еще большая, чем прежде, резня.

Некоторое спокойствие воцарилось лишь тогда, когда настало время телефонов с обязательными номерами и все мы превратились в ползающих на подсвеченном стекле муравьев, над которыми навис наблюдатель с лупой.

В вестибюле метро мелодично позванивала и вспыхивала огоньками автоматика турникетов, считывавшая с телефонов проходящих пассажиров их идентификацию. В углу, возле киосков теснилась стайка коричневолицых "гостинцев". Они, как видно, приехали совсем недавно и не имели еще телефонов даже с временными номерами. В метро они могли попасть только с сопровождающим, под его ответственность. Сейчас, наверное, этот сопровождающий пошел к начальнику станции — предъявить документы и получить разрешение. За происходящим исподлобья наблюдал сержант полиции, такой же "гостинец" с темным лицом, но уже полноправный гражданин России.

Я тоже шагнул в турникет, огоньки перемигнулись. Куда-то в компьютерные недра Главного управления безопасности улетел сигнал о том, что я собираюсь спуститься под землю на станции "Гражданский проспект". Улетел — и в ту же секунду, отразившись от электронной картотеки ГУБа, где за полвека с лишним моей жизни на меня не собралось, как я надеялся, ни малейшего компромата, вернулся и выскочил зеленым огоньком: "Проходи!" Как ни противна эта процедура, она всё же дает эффект: террористических актов в метро давно не случалось.

В вагоне мне удалось сесть. Не хотелось думать заранее о том, что меня ждет у Акимова, поэтому я достал нетбук и попытался читать новый ретро-детектив, который на днях скачал из интернет-библиотеки. Наверное, я выглядел нелепо с текстом, а не фильмом на маленьком экране. Кто теперь вообще читает, хотя бы ретро-детективы! Но для меня чтение — привычка, и оно меня успокаивает. Однако сейчас я не смог сосредоточиться над текстом. Течение мыслей, подобно лучу света, пойманному линзой, всё равно сходилось в одну жгучую точку: на кой черт я вдруг понадобился олигарху, да еще немедленно?