— Спасибо, друг! Ты угадал: мне пришлось бежать из Петербурга. Там, верно, все бурлит. Терпению народа приходит конец! А как здесь, в нашем родном Карачае?
— Ох, и не говори! Много непонятного творится. Вот недавно получаю приказ от атамана: не пропускать без проверки ни одного письма! Как же мне поступать? Неужели я должен предавать своих?
— По-моему, у нас очень немногие умеют писать письма, — улыбаясь, ответил Тембот. — Да и то, кто пишут, стараются делать это на арабском языке. Свои поручения, просьбы наши люди привыкли передавать устно, через кого-то, и все же…
— Что, все же? — спросил Исхак.
— И все же, ты ведь начальник почты, проверять тебя вряд ли кто будет. Говори, что просматриваешь все письма, и дело с концом. Вообще, все это пустяки. Сейчас главная задача — объединять народ, понимаешь, объединять!
Тембот пристально всмотрелся в лицо друга и с удовлетворением отметил, что Исхак соглашается с ним.
Поднималось солнце, и Исхак сказал:
— Сейчас я заходил в школу к твоему брату Харуну. Знаешь, его чуть не уволили из-за тебя, да директор Иван Иванович отстоял. Он в Карачае большой авторитет. Занятий в школе сегодня нет, и Харун совсем один. Ты сможешь без риска пробыть у него до вечера. А когда стемнеет, приходи ко мне. Ребята зайдут с рудника. Тогда все и решим. Пойдем, я провожу тебя до развилки.
На самой окраине селения они остановились, услышав неистовые крики женщин.
— Да пусть у тебя всегда льются слезы, как у простуженной овцы, раз ты не знаешь своего места в жизни!
— Если я залезла на твою землю, пусть эта земля заживо проглотит меня. Но если я этого не сделала и ты зря распустила свой паршивый язык, то пусть эта земля проглотит тебя!..
— Вот ты торопись в эту землю, а мне туда нечего спешить, у меня, слава аллаху, и земли, и всякого добра хватает.
Со всех сторон к женщинам сбегались люди, вмешиваясь в эту перебранку.
— Остановитесь, бессовестные, не заставляйте людей смеяться над вами!
Но женщины в ярости ничего не замечали. Казалось, случись сейчас хоть землетрясение, они все равно не перестанут ругаться.
— Пусть тот, кто добился для вас, голодранцев, земли, заживо сгниет в ней! Когда у вас не было ни клочка земли, вы знали свое место, много не разговаривали, а теперь лезете на межу. Подождите же, подлые, земли эти снова будут нашими!
— Бессовестная, если я нарушила твою межу, пусть убьет меня молния, но если ты врешь, — ослепни! — прокричала ей и ответ другая и, взяв лопату, зашагала к своему дому.
А женщина, грозившая отнять у бедняков землю, все еще ворчала, посылая проклятья вслед ушедшей.
— Да, в нашем Карачае мало что изменилось, — вздохнул Тембот. У развилки дороги Тембот и Исхак распрощались до вечера.
Когда Тембот вошел в школьный двор, где жил его брат Харун, он очень удивился, увидев там двух девочек с книжками в руках.
Книжки были на турецком языке, и девочки держали их неправильно. Тембот показал им, как нужно держать книгу и спросил, умеют ли девочки читать. Но смущенные девочки молчали.
Услышав голос брата, во двор вышел Харун, бросился обнимать Тембота, потом повел в дом.
— Эти девочки, — смеясь, объяснил Харун, — торчат здесь целый день, даже двор подметают, так хочется им в школу. Но эфенди уже пронюхал, что я начал показывать им буквы — и, сам понимаешь… Ну да ладно об этом, расскажи, как у тебя дела и что на свете творится… Все ли спокойно?..
— Какое может быть спокойствие? — уклончиво ответил Тембот.
Расхаживая по комнате, он подошел к книжному шкафу и стал рассматривать книги.
Харун не спускал глаз с брата. Он заметил, что Тембот очень похудел, в смоляных волосах пробилась седина. «Почему он не хочет рассказать мне о себе? — беспокойно подумал Харун, — может быть, не верит мне?»
— Ты знаешь, Тембот, я старался заменить тебе и отца, и мать. Я ничего не жалел…
Тембот почувствовал, что брат собирается начать серьезный разговор, и насторожился.
— Сначала своими способностями ты поражал и радовал не только своих братьев и сестер, но и знакомых, — продолжал Харун.
— А теперь? — вспылив, резко перебил брата Тембот, догадываясь, куда клонит Харун.
— А ты не перебивай, когда с тобой говорит старший, — спокойно заметил Харун. — Ты, не имеющий ни дворянского звания, ни богатства, окончил гимназию и поступил в университет только благодаря своим способностям, поэтому ты обязан учиться, ни во что не вмешиваясь, учиться, а потом помогать нашему бедному народу — просвещать его, а ты… выходит, бросил учебу?! Ну и чем ты теперь сможешь помочь людям?