— Правильно!.. Правильно!.. Это и нужно пароду!.. — раздались голоса.
— Вот вам! — заорал один из присутствующих, встав с места и показывая Темботу кулак.
В это время на трибуну взобрался Бийсолтан.
— Господа, — начал он, — мы все не любим войну, но чтобы защитить наше правительство, надо еще воевать! Мы все за то, чтобы разделить землю поровну, отдать власть в руки народа, но надо подождать до созыва Учредительного собрания… Мы…
— Знаем мы вас! Хотите обмануть народ, но это вам не удастся! Вы защищаете только свои интересы, но трудовой народ теперь уже знает, что ему делать! — резко перебил его Тембот.
— Народ с нами! — воскликнул Бийсолтан. — Он знает, что мы можем ему дать! А что вы дадите народу, кроме трескучих, пустых фраз?!
В волнении Нанаш вскочил с места.
— Временное правительство предало революцию! Мы видим вашу ложь и обманывать себя больше не дадим! — громко крикнул он.
Волнение в зале все нарастало. Понимая, что договориться с представителями народа о совместных действиях невозможно, и, боясь дальнейших осложнений, ногайский князь Шахимгерий объявил съезд закрытым.
Когда Нанаш вернулся домой, он заметил, что во дворе, на стенке сарая, приклеена какая-то бумажка. Подойдя ближе, он увидел, что это «Постановление комиссара Кубанской области». В нем говорилось: «В некоторых селениях были случаи, когда насильственно отбирали земли у хозяев. Если и теперь кто-нибудь попытается сделать это до созыва Учредительного собрания, — он будет строго наказан».
В раздражении Нанаш разорвал бумагу на мелкие клочки. «Это специально повесили, — подумал он, — предупредить меня… А мы будем продолжать свое дело».
Через час он вывел своего коня и помчался на собрание большевиков Карачая.
«Отец подозревает Сослана!.. Неужели правда, что Сослан революционер, подпольщик?! Нет… нет… не верю! Не может быть!.. Я должна сама убедиться…» — волнуясь, думала Элизабет. Она стремительно сбежала по мраморной лестнице вниз и через несколько минут была у дома, где жил Сослан.
Дверь открыла ей, видимо, хозяйка квартиры, вежливо поздоровалась с гостьей и сухо сказала:
— Сударыня, господин ушел за книгами. Сказал, придет нескоро.
— Ничего! Он приглашал меня посмотреть книги. Подожду его, посижу, почитаю. — Губы ее тряслись от нервного напряжения, сердце учащенно билось.
Не спрашивая разрешения, она открыла дверь в соседнюю комнату и оказалась в кабинете, все стены которого были уставлены шкафами с книгами. Элизабет остановилась в нерешительности посреди комнаты. Ей казалось, что Сослан вот-вот войдет. Но все было тихо, никто не появлялся, и она понемногу успокоилась.
«Нет… нет, — мысленно возражала она кому-то, — хозяин этих книг не станет заниматься какой-то там подпольной работой. Сослан не революционер, он просто — большой ученый. Отец ошибается… Это все граф Бальцер из ревности ему наговорил бог знает что. Ну и пусть говорит, все равно я этого Бальцера ненавижу!.. А если?! А вдруг?! Что тогда?..» — мелькало в ее сознании.
Она подошла к шкафу, взяла первую попавшуюся книгу и раскрыла ее. Но глаза ничего не видели. Мысли Элизабет были далеко.
Женщина, открывшая ей дверь, бесшумно вошла в комнату и стала вытирать здесь пыль, хотя все и без того сверкало чистотой.
Элизабет первая нарушила молчание.
— А что, господин часто отлучается из дома? — спросила она.
— Он господин, и это его дело, сударыня, — ответила женщина и вышла из комнаты.
Элизабет стала ходить по кабинету, потом остановилась возле шкафа и стала рассматривать книги. Цицерон, Апулей, Сумароков, Державин, «История Российской империи», Коран и учебники по истории права, истории разных народов, грамматике тюркских языков.
«Нет, нет!.. Если бы Сослан был революционером, то среди такого множества книг была бы хоть одна запретная. Это просто все клевета Бальцера или отец нарочно сам придумал!» — волнуясь все больше, думала Элизабет.
«Ты не должна связывать свою судьбу с человеком другой национальности!» — вспомнились ей суровые слова отца. А Сослан ей так правился!
Начинало уже смеркаться, а Сослана все не было.
Поняв, что дольше оставаться здесь неловко, Элизабет тихо прикрыла за собою дверь кабинета, попрощалась с женщиной и ушла.
А Сослан в это время находился в маленьком домике на окраине Тифлиса. Там собрались его товарищи по революционной работе для встречи с приехавшим только что товарищем Серго Орджоникидзе.
Сослан рассказывал товарищу Серго о своей поездке в Баку и в Карачай. Он восхищался решительностью и организованностью бакинских рабочих. Все, что было намечено в письме товарища Серго, выполнено ими безупречно…