— Я рад, — говорил Сослан, — что мне удалось помочь Екатеринодарскому комитету наладить систематический выпуск «Прикубанской правды». В аулах Баталпашинского отдела, вы, наверное, слышали, были большие события. Многие крестьяне, испытывая острую нужду в земле, производили запашку нолей и потраву лугов помещиков. Разгорелась отчаянная борьба. Контрреволюцию там возглавил князь Бийсолтан и его подручные — толстосумы Добай и Чомай. Они расставили всюду своих шпиков, которые выслеживают, охотятся за большевиками. Я видел расклеенные объявления, где они предлагают аульчанам тысячу рублей за голову большевистского организатора.
Серго вынул из бокового кармана пиджака маленькую записную книжку и что-то отметил в ней. Потом спросил Сослана:
— Как же тебе, друг, удалось ускользнуть от преследования?!
— Как видите, остался жив и здоров, — ответил Сослан.
— Ну, спасибо, дорогой, ты очень помог партии в большом деле… Побереги себя… — сказал Серго, подходя к Сослану и обнимая его за плечи.
Стояла душная июльская ночь, но Сослан не чувствовал духоты. «С какими замечательными людьми столкнула меня жизнь, — думал он, шагая по улицам Тифлиса. — Если бы и на земле было так же чисто, светло, как сегодня на небе… А звезды, как всегда, не смыкают глаз и смотрят вниз, на землю, будто ждут чего-то… А вон и Чолпан — утренняя звезда…»
Неожиданно он вспомнил свой дом в родном ауле, колыбельную, которую пела ему в детстве мать:
Верно, люди всегда мечтали о сильных, добрых защитниках народа. Сослан снова посмотрел на Чолпан. Ему показалось, что она светит сегодня особенно ярко…
В августе тысяча девятьсот семнадцатого года собрался съезд представителей Кубанской области и Черноморской губернии. Среди делегатов съезда не было ни одного, кто бы мог поддержать интересы горских крестьян. От Карачая на съезд приехали Бийсолтан, Шахимгерий, Добай и служители религиозного культа.
Горские и казачьи контрреволюционеры решили выработать на этом съезде свою программу и объединиться для борьбы с революцией.
Выступая на съезде, Бийсолтан гордо поднял голову.
— Народ Карачая послал меня на этот съезд, поручил приветствовать его и передать, что он полностью одобряет все решения Временного правительства.
Бийсолтану громко аплодировали собравшиеся, и особенно усердствовали Добай и кадий.
— Господа, — поддержал Бийсолтана князь Шахимгерий, — до сих пор мы, горцы, держались как-то особняком. А сейчас поняли, что для пользы Временного правительства мы должны объединиться с казаками и подчиниться их руководству. Это необходимо для блага наших народов.
Для управления горцами были избраны Кубанский областной Совет и Комитет. В них вошли только представители буржуазии и помещиков. Было решено вернуть разделенную землю хозяевам.
По окончании заседания съезда Добай и кадий поспешили к выходу.
Кадий язвительно спросил Добая:
— Как ты смотришь на областной Совет, избранный на съезде?
Добай, который в душе был обижен, что его не избрали в этот Совет, сердито ответил:
— Думаю, что зря тебя избрали! Ну скажи, какая от тебя может быть польза в Совете? Если б избрали меня, я многое мог бы сделать для правительства. А что сделаешь ты со своим скряжничеством?! Я, чтобы вернуть тебе твою землю, привел в аул целую сотню. А ты и сейчас, когда мы должны помогать друг другу, умираешь от скупости. А кто же еще наведет порядок?! Ведь все тот же Добай! Ты еще не знаешь, что я сделаю с этими псами… Нанашем и Алауганом!
— О, аллах мой, что ты, Добай, упрекаешь меня, зачем говоришь обо мне лишнее! Давай зайдем в духан, я угощу тебя! Кого же мне и угощать, как не тебя?! — примирительным тоном сказал кадий.
— А ты не спеши… Надо будет, зайдем!.. — ответил самодовольно Добай. — Вот что я думаю: как только простой народ узнает о решении правительства продолжать войну, сейчас же опять начнутся беспорядки. Тебе-то хорошо… Сиди с аллахом и карауль свое богатство. А я должен придумывать способы усмирять непокорных! Вся тяжесть опять падет на меня, старшину Добая.
— Ты правильно говоришь, на тебя вся надежда! А вот когда народ узнает еще и о новом налоге!.. Представляешь, что будет! — ухмыльнувшись, поддакнул кадий и свернул в духан.