— Проклинай! И воды не дам, и отпустить не отпущу.
Из конюшни послышались крик и стоны. Хызыр приложил ухо к двери и прислушался. Он почувствовал, что кто-то подошел к двери с той стороны.
— Хызыр, я умираю, дай же напиться! — хрипел Добай.
— Умирай… Воды не дам, понял?! — И Хызыр отошел к ограде, давая понять, что разговаривать больше не будет.
Мог ли знать Хызыр, что с другой стороны конюшни давно затаился верный пес Добая Дугу, поджидая удобную минуту. Как только Хызыр отошел к ограде, Дугу зашептал в щель:
— Добай!.. А Добай!.. Я Дугу. Ты мне доверяешь?.. Не связывайся с Хызыром, ничего не выйдет! Давай — через крышу… Вспомни, там есть перегнившие доски, ты еще хотел их заменить…
Когда через некоторое время Хызыр снова подошел к конюшне, Добай уже лежал на крыше. Он спрыгнул прямо на Хызыра, и руки крепко вцепились в его шею.
Кончалось лето. Деревья кое-где уже начали одеваться в разноцветные ткани — желтые, оранжевые, красноватые, и на темно-зеленой листве такой наряд кажется особенно красивым.
Скирды сена и только что скошенные травы издают пряный запах полевых цветов и разогретой солнцем полыни. Кое-где еще стоят не тронутые пожелтевшие колосья. Где-то вдалеке еще точат косы, и пожелтевшие колосья на полях прислушиваются к этому чуть уловимому звуку. Колосья тоже ждут своего часа.
А над всей долиной раскинулось синее безоблачное небо…
Сыйлыхан принесла в поле еду для Джамая. Айран{39} в деревянном ведерке поставила на траву, а кукурузную лепешку, завернутую в полотенце, положила на крышку ведра. Сама стала рвать траву, которую не смогла взять коса. Потом села и стала ждать, когда муж соберется передохнуть.
«Неужели теперь это наш луг? — думала Сыйлыхан. — Ну конечно же наш! Его дала нам Советская власть! Пусть проклятья, которые посылает на нашу голову из-за этой земли Чомай, падут на его же голову!» Она неотрывно следила за движениями мужа, любовалась его работой. «Как косит! Если он и дальше так же будет работать, за день сможет скосить десятину! В последнее время он прямо-таки помолодел! Зять ведь предлагал нам помочь косить, так нет, Джамай сам взялся за работу…»
Наконец Джамай вытер пот со лба, сел рядом с Сыйлыхан и улыбнулся какой-то особенно доброй улыбкой. Сыйлыхан тоже улыбнулась.
— Отец Сослана, у меня есть для тебя подарок, — сказала Сыйлыхан и вытащила из кармана письмо. Джамай развернул письмо, прижал его к сердцу. Как жалел он сейчас, что не умеет читать.
— Ничего, отец, люди говорят, Советская власть будет учить читать и таких, как мы, — старалась успокоить мужа Сыйлыхан. — Ты ешь, а я тебе все расскажу. Эту бумагу прислал наш мальчик, наш Сослан. Сын Джакджак прочитал мне ее. Сослан пишет, что жив, здоров; пусть мать и отец, сестра и братья не беспокоятся о нем. Советская власть, — пишет наш сын, — победила всюду.
Джамай пил айран и внимательно слушал жену, радуясь хорошей вести и ее хорошему настроению.
— Я всегда знал, что из него вырастет настоящий человек. Он терпеть не мог несправедливости и никогда ничего не боялся, ты помнишь это? — спросил он жену.
— Да, конечно! И знаешь, надо сегодня же написать ответ, чтобы письмо ушло завтра утром, — сказала Сыйлыхан.
— Кого же ты попросишь написать?
— Я попрошу Нанаша.
— Да у Нанаша сейчас дел больше, чем у тебя волос на голове. А хорошо бы узнать, что на свете делается!.. Я вот слышал, что белые не оставляют в покое Советскую власть. И знаешь, как только у нас установилась эта власть, Бийсолтан исчез куда-то, как Добай, после того как задушил Хызыра.
— Как бы, отец Сослана, опять не случилось чего!.. — сказала Сыйлыхан, стараясь отогнать от себя страхи. — Я думаю, что этого сена, да поможет нам аллах, хватит и нашей телке, и козе… Да и рожь, и картофель у нас удались. Дай, аллах, этой власти тысячи тысяч лет жизни!..
— Я думаю, — сказал Джамай, — что нельзя нам сидеть сложа руки, надо помогать этой власти. Если она, власть, встанет крепко на ноги, — мы тоже встанем. — Джамай собрал с полотенца крошки кукурузной лепешки и положил в рот.
— А ты помнишь, отец Сослана, как в прошлом году нам дали землю, а потом хозяева отобрали ее у нас?!
— Так это ж было при другой власти, при временной, — ответил Джамай.
— Знаешь что, может, хватит тебе косить сегодня, отдохни! — сказала Сыйлыхан, поднимаясь.
— Да я не устал. Ты иди домой, а я буду косить до вечера. Здесь так хорошо пахнет скошенная трава! A ты подумай, как вам ответить на письмо сына. — И Джамай взялся опять за косу.