— А как погиб?
— Сносили старый дом. Его еще первые комсомольцы строили. И никто не знал, что дети, в те годы они в разведчиков играли, устроили там свой штаб. В этом доме. Трактор тросом стену зацепил и рванул. Все отошли. И вдруг Синицын, как говорят, побелел весь. И к дому рванулся. Стенка дома уже сыплется, а он из-под самых бревен мальчишку выхватил. Отшвырнул от стены. А сам уже не успел. Позвоночник бревном повредило. Умер. На третий день.
— А как мальчишка там оказался, неужели дом не проверили?
— Осматривали. Да только мальчуган в подполе сидел. Шум услышал и вылез. Решил рекогносцировку сделать. Вот и подвернулся, пострел. А у Синицына две девочки остались. Теперь уже выросли. Одна в школе преподает, другая врач.
— А Игорь Павлович? Здесь тоже его портрет.
— Бондарев много лет был начальником этого лагеря.
— А это кто? — спросил Яровой, указав на портрет.
— Это начальник роты охраны.
— Чем он помнится?
— Он, видите ли, особый нюх имел. При нем из лагеря не только зэк, — мышь не могла убежать незамеченной. Прирожденный охранник. Он даже подготовку к побегу каким-то особым чутьем улавливал. И никогда не ошибался. Бывало, пойдет проверять территорию лагеря, бараки, — все лазейки, все хитрости зэков разоблачит. Сидел у нас один, за убийство. Сколько раз пытался бежать! А не удавалось. Все из-за начальника охраны. У того обоняние было обостренное. Он каждого по запаху кожи помнил. Говорил, что у всех индивидуальные потовые и жировые железы.
— Уникум, — Яровой недоверчиво пожал плечами.
— Зона поначалу дощатым забором была обнесена. А потом — проволока. Так вот он подойдет к дырке в заборе, наклонится и точно скажет, кто ее проделал. Однажды я его решил проверить. И отодвинул доску в заборе. Знаете, как он меня костерил за это! Бондареву жаловался.
— Редкий дар! Но… Траурный креп…
— Погиб. Вора ловил. Тот прямо с трассы, с работ сбежал. Тоже уникальная личность. Этот— за ним. Один. Без собаки. Сам след взял. И бегом. Тот уже далеко ушел. Но начальник охраны тоже умел бегать. И когда нагонять стал, предупредительный выстрел дал. Вор остановился. А когда начальник охраны совсем близко подошел, зэк метнул самодельный нож. Когда вор убегал, наш, уже смертельно раненый, сумел прицельно выстрелить. Так и нашли их в десятке шагов друг от друга прибежавшие на выстрел солдаты. По следам трагедию погони прочитали… Бондарев тогда чуть рассудка не лишился.
— Еще бы! Такого человека потерять..
— Да, после его смерти досталось нам. Вспомнить страшно. Всем досталось. Воры — как с цепи сорвались. Если бы не Бондарев, не знаю, что и было бы. Что ни день-то попытка, то побег. Работать стало невозможно. Сутками отсюда не уходили. А все из-за Дамочки. Вор- рецидивист. Скольких он ограбил, убил — только ему ведомо. Но не нам, к сожалению. Несколько раз убегал. То сам, то с кентами. Пока его в Певек не перевели. Верно, и теперь кому-то досаждает. Его даже Бондарев не переделал…
— Нет больше Дамочки, — вспомнил Яровой дело из архива прокуратуры.
— Расстреляли?
— Сторож убил.
— Где?
— У нас в Армении. Магазин пытался ограбить…
— Он на это мастер. Даже здесь у зэков зарплату отбирал поначалу.
— При Бондареве?
— Нет, до Бондарева. Игорь Павлович не давал человека в обиду…
В это время вошли Бондарев и Трофимыч. Молча сняли шапки.
— Ну что, все показал гостю?
— Обо всех в один день не расскажешь, — отозвался майор.
— О людях этих все заключенные знают, — указал Бондарев на портреты, — кто сюда приходит, того сразу с ними знакомят. Мол, смотри, знай их и помни.
Яровой подошел к Трофимычу.
— Нашли что-нибудь?
— Не удалось. Весь архив, всю картотеку перевернул и — никаких следов. Нет такого.
— Значит, зря день потерян…
— Зачем же так! Не надо торопиться. Мы еще поищем.
— Разве здесь ищут?
— И здесь, — поджал губы Трофимыч и добавил: — Тут никто не соврет.
Игорь Павлович подозвал майора. Тот глянул на часы. Вышел.
— Вот он, — указал Бондарев на портрет лысого, худощавого человека, — нам помочь должен. Вернее, тебе.
— Мне? Так он же мертв! — изумился Яровой.
— Есть люди, которые не умирают… в делах своих. Вот и этот. Он у нас особые архивы вел, прекрасные описания татуировок оставил. Всех знаменитостей превзошел в этом деле. У него не только рисунок — каждый крючок, каждая линия свое объяснение имеют. Около тридцати громадных альбомов сохранились. В них есть — все. Кому, когда и кто делал эти татуировки. И почему эти, а не другие. Используя альбомы, мы знаємо миграции наших зэков и помимо документов.