Привязанного за спину каюра Яровой легко поднял наверх. Тот встал. Отряхнулся от песка и сказал:
— Ну и насмешу, однако, всех каюров, когда расскажу им, как ищу моему Чегейтынуп покорилась. Не поверят только. А зря! Эх, паря, оставайся у нас. Шибко хороший ты каюр.
В четыре часа дня Аркадий на нарте въехал в Каменское. Полтора дня! Вдвое сократил время. И удивленные глаза домов приветливо улыбались человеку.
Яровой тут же пошел в отделение милиции. Прошел в кабинет' к начальнику. Тот, привстав удивленно, сказал:
— Вот это да! Из Армении.
— А чему удивились? — не понял Аркадий.
— К нам из Петропавловска раз в десять лет приезжают. Их сюда: колом не выгонишь! Дорожка-то у нас трудная. Летом полегче будет. Три месяца можно к нам по воде добираться. А остальные девять — сами знаете, — и вдруг, спохватившись, заинтересованно спросил:
— А какое дело у вас ко
Я расследую дело об
— Что?
— У вас на поселении жил Рафит.
— Так он?
— Пока не знаю. Он — один из подозреваемых, — Аркадий коротко рассказал суть дела.
— Вообще-то он недавно вернулся с материка. Только в поведении его я ничего необычного не заметил.
— Так убийство совершено в Армении, здесь ему нечего бояться, — сказал Яровой. — Кстати, а вы не интересовались, почему он вернулся сюда и не остался на материке?
— Это и так понятно. Заработки притянули. Где он сможет столько получать?
— Есть места, где не меньше имеют. Но там его не знают. А тут — привыкли. Сжились. Вот и вернулся, где меньше подозревать будут. Уж здесь его знают. Стерпелись.
— Кой черт стерпелись! Торчит, как чирей на заду. Отделаться от него — руки не достают. Вот и сидит — холера ему в бок! — вспыхнул начальник милиции.
Что, и здесь он себя проявил? — спросил с
— Редкий жлоб. Я таких в жизни не видал. Вот вы
говорите убил, а оплатил ему покойничек дорожные расходы? Ведь он без этого ни за что не поехал бы в ваш Ереван!
— У убитого в кармане было пятьсот рублей.
— Тогда это не наш! Нет! Не Рафит! — вздохнул с облегчением начальник милиции.
— он, пройдоха, из-под себя норовит продать! А с копейкой в жизни не расстанется. Он бы у вашего убитого не только деньги, исподнее снял бы.
— Да, но с руки убитого пропал перстень с рубинами, — добавил, Яровой. — По показаниям — этот Скальп никогда не расставался с ним.
— Рафит в этих камнях разбирается не лучше клячи, на какой воду возит. Что он в них соображает?
— Но перстень был золотой. Правда дешевый. Хотя дело не в цене. Рафита могли купить, как убийцу.
— Я не выгораживаю этого прохвоста, поймите меня правильно. Только такие деньги у покойника он ни за что не оставил бы. Скорее сам умер бы.
— Может, помешали обокрасть.
— Не-ет, вы говорили, что в подъезде нашли, ранним утром. Кто мог ему помешать? Нет. Это не он. Хотя я и рад бы был, чтоб его от нас убрали, — говорил начальник милиции.
— Ну, а не говорил ли он кому-либо, что хочет убить своего врага?
— Лично мне, конечно нет. Но с Петром, с каким он жил, стоит поговорить. Он тоже, как и Рафит, в коммунхозе работает.
— И еще. По прибытии на поселение не завел ли он себе вклад?
— Завел! Сразу. По трояку носил.
— А из лагеря не привез с собой?
— Кто его знает. В сберкассе надо спросить. Они, конечно, все поднимут, — сказал начальник.
— С кем он здесь общался больше всего? — на всякий случай спросил Яровой.
— С кобылой. Люди, после того случая с похоронами, о каком я вам говорил, все до единого от него отвернулись. Как от чумного!
— А до этого?
— У Петра спросите, — посоветовал начальник милиции.
Возчика Яровой нашел сразу. И, остановив его, попросил уделить
немного времени. Представился. Сказал, что его интересует период жизни в одном доме с Рафитом.
Петра передернуло. Гримаса брезгливости застыла на лице. Возчик и Яровой зашли в отделение милиции.
— Сколько вы жили вместе? — спросил следователь.
— Год.
— Его к вам поселили в тот день, когда он приехал?
—
— Он рассказывал вам что-либо о годах заключения?