Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

             О т е ц  Я к о в
                    Шашни строила со всеми,
Как блудница, не ведая о счастье,
Какое привалило ей, как в сказке.

              А л е к с е й
А что и матушка не ведала?
Боюсь, и я не ведаю, наследник,
Когда одна лишь мысль: его ж могли
Убить, - меня надеждой взволновала
До слабости в коленях и в уме?
Да это ж грех. А в том кому признаюсь,
Чтоб душу облегчить и Бог простил?

             О т е ц  Я к о в
Конечно, мне; ведь я твой духовник.

              А л е к с е й
Однажды, впав в раскаянье, как в муку,
Снося обиды с детских лет за мать
И за себя, что рос я сиротою, -
Отца я не любил, не видел вовсе,
А явится, боялся, как грозы...
Не раз бывало, я желал ему,
Отцу и государю, скорой смерти,
Томимый тут же страхом и виной, -
Чтоб душу облегчить однажды я
На исповеди в том тебе признался -
В великом страхе пред отцом и Богом.
Ты, пастырь мой, обрадовался, точно
Благую весть услышал от меня.
"Мы все того ж желаем", - ты сказал
С доверьем полным, что тебя не выдам.
Пред кем же исповедоваться мне,
Лукавый поп, ужели пред тобою,
Чтоб Бог услышал и простил меня?

Со стен Кремля раздается пушечная пальба; народ, обтекая карету, выбегает на площадь, с живейшей радостью.

                Г о л о с а
Куда спешим? Пальбы ли не слыхали?
Сейчас же фейерверк начнется славный!

              О т е ц  Я к о в
Все рады. А чему - не знают сами.

                А л е к с е й
А государь-то знает все - и радость
Его разносят пушки и огни,
И с ним народ ликует заодно.

Сцена 3

Ставка короля Швеции вблизи Батурина. Конец октября 1708 года. Карл XII один.

                К а р л
Я мог подумать, это бред солдата,
Который, верно, струсил и сбежал
При первых звуках боя без оглядки.
Один добрался. Больше никого.
Велел казнить его. Отговорили,
Мол, если правда. Все равно он труп.
Как заяц, что унесся сперепугу
Неведомо куда, к своим же в плен,
В свое же оправданье порасскажет,
Развесьте уши. Царский корволант,
Числом ничтожный, вместо мелких стычек,
Решается на бой, и генерал
Дает сраженье, будто окруженный
Всей русской армией. И он разбит?
               (Пауза.)
Не верил я. В душе ж какой-то ужас.
Сон не идет. Как малое дитя,
Боюсь я одиночества под вечер;
А в обществе не знаю, что сказать.
Я одинок. Как Александр. Иль Бог.
Я думал лишь о славе, как иные
Мечтают о богатстве, о любви,
И был увенчан славой беспримерной, -
Взошел в ее сияньи новый век.

    Входит адъютант.

Где ж гетман? Жду его.

            А д ъ ю т а н т
                                       Сейчас он будет.
Боюсь, король, союзник ненадежный.
               (Уходит.)

К а р л. Явился наконец генерал Левенгаупт, запыленный, изможденный, мучительно бодрящийся. Мой лучший генерал. Все было ясно. "Генерал, что с вами? Не из плена?" - "Нет, хуже, - отвечает, - чем из плена, государь. Из ада выбрался." Словом, солдат был прав. А у моего лучшего генерала был такой жалкий вид, что я расхохотался. Он уверяет, что русские совсем не те, что прежде. Сам царь руководил сраженьем, разъезжая на коне один, без свиты и охраны. Жаль, меня там не было. "О, государь, зачем же вы повернули на юг, не дождавшись обоза?" Мы просто не ведали, где обоз. Между тем гетман Украины в тайне от царя заготовил нам всего вдоволь, как обещал. А за казаками и хан крымский, и османы выступят против России. По крайней мере, такова политика шведского двора, чего пусть опасается царь. Я не спешу закончить войну; я еще молод и, Бог даст, мне удастся перекроить карту Европы и Азии, по моему усмотрению. (Застывает на месте.) Но некий ужас заполняет мне душу. Не страх смерти; смерти я не боюсь, готов ежечасно рисковать жизнью. А пытаюсь понять, в чем дело, и Мазепа, суровый старик, умеющий быть подобострастным и изысканным, недаром поляк до мозга костей, хотя игрою случая и интригами ставший гетманом Украины, является передо мною, как в зеркале, а лучше сказать, как в портрете искусного живописца. Суровость его - это скрытность надменного и подозрительного старика, алчного, к тому же, и мнительного, коварного и жестокого, любострастного и трусливого. Все это проступает на его лице и взоре, может быть, потому что мне достаточно известно об его повадках и интригах. (Снова в движении.) Когда у человека такая личина, от него можно всего ожидать. Не заманил ли он нас на Украину по уговору с царем? И Батурин, его резиденция, где он собрал якобы провианта и снаряжения для моей армии - ловушка? Я приостановил движение армии в четырех милях от Батурина, чтобы разобраться, по крайней мере, в моих сомнениях.