будто незаконное решенье.
Пусть стоит.
Да я боюсь,
она
не нашла бы в душах продолженья.
«На берегу Тверцы…»
В. Шумилову
На берегу Тверцы
безлюдно и печально.
А по траве замерзшей
белой вязью
зима сообщила всем печатно,
что скоро к нам
пожалует на праздник.
Все дачники поуезжали в город.
И увезли из леса детский смех.
Разбитому скворечнику за ворот
то дождь летит,
то тихий ранний снег.
Лес полон тишины
И желтых листьев.
Покинули природу
птичьи стаи:
концертный зал
остался без артистов.
Душа моя
без музыки осталась.
Частный случай
Есть у меня знакомый —
кандидат наук.
В науке он просиживает брюки.
И кроме блеска этих самых брюк,
другого блеска не достиг в науке.
Да что ему наука?
Для чего?
Она лишь как надежные ступеньки
наверх,
к благополучию его,
где положенье,
и почет,
и деньги.
И, словно пачки старых облигаций,
которые давно вне тиража,
в архиве диссертации пылятся.
За них не даст наука ни гроша.
И, к сожаленью, он не одинок.
Пока таланты расщепляют атом,
чтобы земля была цветущим садом,
мой кандидат цитаты превозмог.
И в этом деле преуспел весьма.
Как говорится, счастлив без ума.
Любовь-рябина
Помнишь, ты была тогда со мною?
Посадил я саженцы весною.
Несколько рябинок-малолеток.
А теперь не дотянусь до веток.
К ним дубки сажали мы попарно.
Вон какие вымахали парни.
И рябины – как просила песня —
навсегда теперь с дубками вместе.
А над ними ласточки кружили…
Только мы с тобою – как чужие.
И любила ты, и не любила,
горькая моя любовь-рябина.
Ну а я-то был такой влюбленный,
словно глупый тот дубок зеленый.
А сейчас – как лес после пожара…
Помню лишь, как ты дубки сажала.
А любила или не любила,
не расскажет мне о том рябина.
И дубки молчат о нашей встрече.
Только грустно опускают плечи.
«Янтарную глыбу стекла…»
Светлане Бескинской
Янтарную глыбу стекла
Нежданно веселого цвета
Художница мне принесла,
Чтоб в стужу почувствовать лето.
Чтоб в синий январский мороз
В глаза бы мне солнце смеялось.
Чтоб если грустить довелось,
То самую малую малость.
Ах, Света, мой солнечный друг!
Как все наши помыслы зыбки…
Я принял из радостных рук
Печаль твоей поздней улыбки.
И кажется мне иногда:
Стекло – это некое чудо.
И взгляд твой сквозь боль и года
Все вырваться хочет оттуда.
Диалог
– Хочу быть нежным с тобой.
– И грубым?
– Хочу твоим рыцарем быть.
– И другом?
– Хочу быть снегом твоим
и ветром.
Дождем, смывающим все следы.
Хочу быть добрым
нежданным светом
в глухую полночь
твоей беды.
– Хочу улыбки твоей.
– И слез?
– Хочу сомнения.
– И надежды?
– Лишь только б встретиться довелось…
– Где ж ты?
«Я помню это до сих пор…»
Я помню это до сих пор…
На чью-то дачу в воскресенье
мы привезли с собой веселье
и разбудили старый бор.
Мы куролесили и пели.
Горя от женской красоты,
в искристой виноградной пене
студили жаждущие рты.
Мы веселились, как умели,
Не зная, что там будет впредь.
И наши дамы тихо млели,
в глаза боясь нам посмотреть.
И вдруг все бросив,
мы бежали
к реке…
Скорей туда, туда,
где, как бывает на пожаре,
нас от огня спасет вода.
Вода была на редкость стылой.
И нас окатывала вдруг.
И было всем немного стыдно
недавних взглядов,
жарких рук.
Мы уходили шагом резким
из дачи той,
как от врага.
А нам вдогонку тихим плеском
смеялась радостно река.
Кипрская легенда
Говорят, что Афродита
вышла к людям из волны.
Говорят, что в Афродиту
все на Кипре влюблены.
Говорят, она под вечер
возле Пафоса у скал
каждый раз спешит навстречу
тем, кто век ее искал.
Я и верил и не верил.
Но, приехав в ту страну,
увидал прекрасный берег,
знаменитую волну.
На рассвете и закате
плавал в море и нырял.
Но богиню я не встретил
И надежду потерял.
А вернувшись в белый город,
средь полночной тишины
все я слышал синий шорох
набегающей волны.