Может, был бы я в обиде,
но, лишь день вошел в зенит,
я на улицах увидел
сухопутных Афродит.
С тем же профилем точеным,
но живее и добрей —
в светлом облике девчонок,
в строгом лике матерей.
В цехе
Белых нитей водопад…
И как чайки —
руки девичьи.
Я ловлю веселый взгляд,
мимолетный и доверчивый.
Вот ты вяжешь узелок.
Словно Кио – в полмгновения.
Сколько ждет тебя дорог!
Окажи ты им доверие.
Сколько ждет тебя дорог
к тем друзьям,
еще не встреченным.
Будь крепка,
как узелок.
Оставайся век доверчивой.
Оттого в душе светло,
что ты все с любовью делаешь.
Донесет твое тепло
до людей та нитка белая.
По проходу мимо ровницы
ты улыбку понесла.
Все хорошее исполнится.
Лишь бы ты всегда была!
«Смотрю с восторгом…»
Смотрю с восторгом
На красивых женщин.
В России некрасивых нет.
Восторг мой перед ними вечен,
Как вечен красоты секрет.
Ты тоже у меня красива…
Я помню тот рассвет в дыму,
Где ты, как сказочная Дива,
Явилась сердцу моему.
Смотрю с восторгом
На красивых женщин…
И вижу одиноких вновь.
Мечтаю, чтоб их было меньше,
Кому не встретилась любовь.
Смотрю на женщин одиноких,
Наивной мыслью одержим:
Надену я нарядный смокинг,
Пойду их сватать
Землякам своим.
Баллада об имени
Мы с ним случайно повстречались
в ташкентском аэропорту,
когда, туманом опечалясь,
чай смаковали поутру.
Он был находчив в разговоре,
и откровенен, и умен —
узбек по имени Григорий
(в краю, где нет таких имен).
И я спросил его об этом,
откуда имя, мол, у вас?
Он помрачнел и мне поведал
свой удивительный рассказ.
– Меня отец назвал Сайяром.
По всем законам старины
узбекским именем,
с которым
я жил с рожденья до войны.
А Гриша – это имя друга.
То имя горестной вины…
Я с ней прошел четыре круга,
четыре года той войны.
У стен столицы утром ранним
наш танк был подожжен, подбит.
Я был контужен.
Гриша ранен.
А башенный стрелок убит.
Пробитый чуть ли не навылет,
танк стать могилой мог для нас.
Каким-то чудом Гриша вылез,
меня извлек и жизнь мне спас.
А сам погиб…
Сквозь боль и ярость
я клятву дал тогда ему,
что если только жив останусь,
то имя Гришино возьму.
Чтоб долго жил он вместе с нами
на доброй родине моей.
Чтобы о нем светилась память
в глазах узбекских матерей.
Когда в Москву я приезжаю,
я к другу верному спешу:
Могилу в поле навещаю.
К стене кремлевской прихожу.
И вновь рассказываю Грише,
как мы живем в родном краю.
И все мне кажется —
он слышит
взволнованную речь мою.
Узбек умолк,
как после песни,
в которой все слова болят…
– Он был земляк ваш.
С Красной Пресни.
Теперь навек и мой земляк.
«Откуда у тебя такое имя…»
Откуда у тебя такое имя?
Оно прекрасной музыки полно…
И майского веселья – как вино, —
Когда с друзьями встретишься
своими.
Я это имя повторю чуть слышно,
Чтоб музыке откликнулась душа.
Как будто ты ко мне навстречу
вышла,
Но до сих пор до встречи не дошла.
Девятое мая
И твой отец надел медали
И боевые ордена.
А мысли все его витали
В тех днях, когда была война.
К нему пришли однополчане —
Улыбки, слезы, седина…
И в доме тосты зазвучали,
И воцарялась тишина.
А ты лишь праздника касалась
И уходила в боль свою.
И в этот миг тебе казалось,
Что твой любимый пал в бою.
Он был тебя намного старше,
Но уравняли вас года.
Солдаты вспоминали павших
И снова брали города.
И пели бывшие солдаты,
Но песня их была грустна,
Как будто были виноваты,
Что ты на празднике одна.
Позднее счастье
Прекрасна жизнь,
Но слишком коротка.
Как поздно нас порой любовь находит.
Вот к другу моему издалека
Пришла любовь, —
А годы на исходе.
И жизни не хватило на нее.
Как солнца – зимам,
Соловьям – черемух.
Что юность возвращается —
Вранье!
Не перепрыгнуть пропасть
В два приема.
А потому —
Две жизни на двоих.
И никаких надежд и обещаний.
И все-таки я радуюсь за них,
Влюбившихся друг в друга
На прощанье.