— Ты не вмешивайся, — хмуро предупредил Богданенко. — Как тебе приказано, исполняй! Советчиков много, а отвечать приходится мне одному, расхлебывать-то! Трест в известность поставлен. Пусть потом комиссию присылает и разбирается. Признают виновным — в кусты не полезу!
На следующий день дождь разошелся еще пуще, тучи плавали низко над крышами, похолодало.
Богданенко опять ночевал в кабинете, на своем посту.
В полдень, когда Корней Чиликин у себя в гараже разбирал и ремонтировал мотоцикл, нежданно-негаданно в калитку вошел Яков. Собака из конуры надрывно залаяла на него, всполошив Марфу Васильевну.
— Эк тебя носит не вовремя, — заворчала она, приоткрыв двери веранды. — Льет на дворе, нос бы не высунул….
Яков объяснил ей, что личной нужды у него нет никакой, а велено позвать Корнея в контору, на партбюро: надо думать, как выручать завод.
— Ну и решайте сами, — сразу отказала Марфа Васильевна. — С коего боку это к Корнею липнет? Он, небось, не велик начальник и не партейный.
Корней тоже отказался, Богданенко, дескать, и без его совета хорошо обойдется. И добавил с всегдашней усмешкой:
— Ученого учить — только портить. Насоветуешь ему, а потом красней.
— Я не знаю, можно ли не уважить коллектив, если он велит или просит, — настойчиво сказал Яков. — Зря выламываешься… А что касается Николая Ильича, то именно он и настаивает позвать тебя.
— Зачем?
— Чтобы составить кое-какие расчеты и опровергнуть предложение, уже принятое партийным бюро. Сам он в расчетах не силен.
— Ах ты, боже ты мой! — опять заворчала Марфа Васильевна. — Непременно вам еще хочется посторонних людей впутывать.
— Разве Корней посторонний? — спросил Яков. — Ну, а коли посторонний, то тем лучше, скорее поступит по совести.
Корней вытер тряпкой испачканные машинным маслом руки и откатил мотоцикл на место стоянки.
— О каком же все-таки расчете идет речь?
— Мы хотим разрубить перемычку между летним карьером и старыми выработками, спустить воду самотеком.
— Это же немыслимая работа в такую погоду.
— О мыслимой не стоило бы и разговор вести: взять да сделать.
После ухода Якова, когда калитка захлопнулась, Марфа Васильевна поругалась ему вслед. Тем временем, подбирая в гараже и раскладывая инструменты по полкам, Корней мстительно подумал о Богданенко: «Да пошел он, чтобы я ему помогал!»
Потом ему стало неловко перед самим собой. Дождь губил не славу Богданенко, а завод, что не одно и то же…
Корней закрыл гараж на замок, надел резиновые сапоги и плащ. Марфа Васильевна спросила:
— Уж не на завод ли?
— Велят же.
Она взглянула во двор на ненастье, повзвешивала и удобрилась.
— Долго-то не задерживайся. Холодит, как бы град не ударил. Брезенты надо по саду раскинуть.
В тихую и мирную пору создается видимость, будто живет поселок разобщенно, каждый житель что-то делает для себя, колотится, ремонтирует двор, копается в огороде, и будто все его интересы сосредоточены только на этом.
А проходят где-то невидимые связи, и оказывается, стоит лишь чему-то в эту жизнь вторгнуться, как сразу связи сработают, и каждый житель оставит свое и пойдет вместе со всеми.
Так случилось, когда Наташа Шерстнева упала в скважину и когда в конце месяца «штурмовали» план, и вот теперь — и так будет всегда.
Нет, каждый живет не только для себя, для брюха и кошелька.
Вот вышел из двора сосед Чермянин в непромокаемом балахоне. У ворот его дожидается второй сосед Егоров. Впереди возле палисадников идет Ивлев. И еще и еще идут люди под проливным дождем, закутавшись в дождевики, по грязи, по лужам. И вот он, Корней, тоже идет…
Еще в пути он прикинул, как удобнее разрубить перемычку, сколько надо вынуть грунта, заранее решив не поддерживать Богданенко, чего бы тот ни доказывал. Но расчеты не понадобились.
Семен Семенович и Богданенко стояли на крыльце, под козырьком.
Корней откинул плащ и отряхнул воду.
— Требовали?
— Просили! — поправил Семен Семенович. — Разве в такую слякоть можно требовать? Вот Николай Ильич хотел кое в чем себя проверить. Но сделал уже все сам.
Богданенко что-то буркнул. «Хитришь, старик, — понял Корней, покосившись на Семена Семеновича, — авторитет директору повышаешь. Не очень-то, видать, Николай Ильич рад!»
— Да, зря мы тебя потревожили, — сказал Богданенко. — Народ уже на карьер двинулся!
Он повернулся спиной и начал натягивать поверх фуражки капюшон плаща.
Семен Семенович по обыкновению потрепал Корнея по спине.
— Ты уж не взыщи с нас!