— Стар он. Не с руки ему хозяина менять, пусть поживёт в достатке.
— Понял, Иван Донатович… — задумчиво кивнул Дерибас, — Задумки твои обширны и непросты. Честь ты мне оказываешь великую. Сделаю!
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— А что это? Никак Святой Фока к городу несётся? Что это за дела такие? — Дерибас, дом которого стоял на самой вершине холма, смотрел в сторону океана, пристально вглядываясь в горизонт, отчётливо различая в спокойном вечернем небе дым, стелящийся из труб словно летящего по водной глади дежурного парусного парохода, как принято было называть новый вид корабля, могущий ходить как под привычными парусами, так и с помощью новомодной паровой машины.
На сердце наместника было тяжко, виной тому был трудный день, завершавшийся сложным разговором с Ярким. Старый авантюрист давно стал верным другом русского администратора, и без него Дерибасу было уже почти невозможно представить свою жизнь. А тут ещё и странное поведение Святого Фоки… Дерибас просто места не находил, опасаясь худшего. Вскоре прибывший от командира Одесского порта генерала Малова офицер на словах доложил, что дежурный корабль обнаружил целую американскую эскадру, направляющуюся к городу.
— Вот говорил же я Чичагову, что непременно бостонцы сюда явятся! — взвился наместник Калифорнии, — Война на носу, где им ещё такой куш светит — у меня одного золота столько, что страх берёт! Нет, он твердит, дурень старый, что опасность грозит Лиме[5], надо испанцам помочь! Что мне теперь делать? Форты не готовы, батареи не пристреляны, гарнизон не усилен, а где флот?
— Иван Христофорович велел Святому Фоке сразу идти к Владимирским островам — там корабли точно есть… — сообщил посыльный.
— Да пока они придут! — горестно взвыл Дерибас, — Нет, придётся самим отбиваться!
— Надежда есть, что Чичагов всё же к Лиме не пошёл.
— Всё одно — пока Святой Фока добежит, пока эскадра выйдет… — махнул рукой Дерибас.
— Тогда извольте, господин генерал Малов просит Вас прибыть к нему — посовещаться надо.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
— Вот оно как… Самим придётся отбиваться, господин наместник! — грузный, вислоносый, краснолицый, с глазами на выкате генерал Малов нервно сплетал и расплетал пальцы на могучих, покрытым диким волосом ладонях, неотрывно глядя на стремительно темневший горизонт.
Он-то прекрасно понимал, что система фортов и батарей была не готова — о грядущей войне и опасности для быстрорастущей Одессы все догадывались, но успеть было почти невозможно. Теперь же перед русским командованием стояла непосильная задача — защитить город от надвигающейся опасности, а времени уже совсем не было.
— У нас есть ночь, пока противник приблизится к Одессе. — мрачно сказал командир порта, — Капитан Святого Фоки Шредер рассмотрел не менее пятнадцати вымпелов, среди которых точно есть три больших фрегата…
— Пираты… — с отвращением воскликнул Дерибас, — Думают, что для них всё будет также просто, как в Панаме!
— Формально, у нас раза в три меньше сил, чем тогда у испанцев. — заметил полковник Абазов, командующий береговой артиллерией.
— Батарея номер три готова? — коротко спросил Малов и впервые отвлёкся от изучения океана, пристально посмотрев на пушкаря.
— Майор Сычёв заканчивает работы, только вот пристрелять орудия он может не успеть.
— Должен успеть! — Малов сказал это тихо, но услышали его все, — Первая батарея? Туда ведь доставили орудия…
— Доставить-то доставили, но там только земляные работы завершают, и стволы, и лафеты не выставлены, даже сектора не размечены… — скривился Абазов.
— Делайте что хотите, полковник, но батарея должна стрелять! Иначе эти негодяи смогут прорваться через пролив без сопротивления! — ударил кулаком в ладонь генерал.
— Я сделаю! — внезапно встал капитан Чернышенков, совсем уже пожилой артиллерист, о котором давно все позабыли. В Одессе его называли «старшиной инвалидной команды», ибо был он недужен, тих, и никаких важных дел ему в силу возраста и слабого здоровья не поручали. Выслужившийся из простых солдат, он был символом целой группы таких же старых служак.
— Остап Макарыч? — Малов спросил тихо, внимательно посмотрев на потрёпанного жизнью капитана.
— Не сомневайся, Иван Христофорыч! — так же негромко ответил ему Чернышенков, устало погладив свою огромную пятнистую лысину, окаймлённую смешно топорщившимся седым пушком, — Нас, стариков, недаром кормят — мы ещё постоим за землю Русскую!
— Сил хватит? — Абазов вцепился в край стола, возле которого сидел, так что раздался отчетливый треск дерева.