Трокар, не перебивая, внимательно слушал сбивчивую речь инспектора.
- Он удрал, но я всё равно его нашёл и отправил назад, на каторгу, туда, где ему самое место. А он снова обманул всех, заставил поверить в свою смерть и вернулся в Париж, чтобы тут продолжать свои гнусности. Я узнал его, но должен был окончательно убедиться, я не хотел ошибиться ещё раз. Я не мог подставить полицию под удар скандальных писак, и снова обвинить невинного тоже не мог. Поэтому я не арестовал его в лачуге. Я хотел, как лучше, но всё испортил. Я его упустил. Я знаю, что виноват, и приму любое наказание, - полностью выдохнувшись, Жавер замолчал.
Неожиданно Трокар рассмеялся.
- Восемь месяцев за тобой наблюдаю, и сегодня ты впервые похож на живого человека.
Жавер угрюмо взгляну на старика, ожидая новой порции насмешек. Но тот сразу посерьёзнел.
- Понятно. Допёк тебя этот беглый каторжник ещё в Монрейле. Ты играешь?
Инспектор удивлённо воззрился на Трокара, поражённый неожиданной переменой темы.
- Вот Кагуль играет. Каждый раз проигрывает месячное жалование и норовит влезть в долги. А всё потому, что не может вовремя остановиться. Сколько раз я ему говорил: установи меру и не переходи через неё. В самой игре беды нет – хочется иногда кровь взбудоражить, беда в неумении сказать себе «хватит». Понимаешь, к чему я?
Жавер опустил взгляд и молча кивнул.
- Ты заигрался. Тебе нравилось чувствовать, что эта скотина не подозревает, что он в полной твоей власти. Тебе так нравилось, что хотелось растянуть это ощущение подольше, ты не мог заставить себя остановиться. И проигрался в прах.
- Я готов… - начал Жавер.
- Не перебивай. Что мне с твоей готовности? Ну, выброшу я тебя на улицу. Это мне поможет поймать беглого каторжника? Нет, приятель. Оставайся на месте и лови его сам, пока не поймаешь.
- Он в монастыре, я точно знаю. Ему некуда было деваться, я перекрыл все выходы. Мы должны получить разрешение и обыскать там всё, перевернуть сверху донизу.
- Забудь. Этого никогда не будет.
- Но почему?!
- Ты сам упомянул о скандальных писаках. Стоит нам только заикнуться про монастырь – они поднимут такой вой, что все в отставку вылетим, начиная с префекта. Им только повод дай. Тебе, может, и всё равно, а я свою пенсию заработал и лишаться не хочу. Никто не захочет, потому и в монастырь никто не сунется. Да и скорее всего, нет там уже твоего каторжника.
- Но ему некуда деться. Он там.
- Во-первых, он мог перейти через внутренний двор, перелезть через стену и раствориться на улицах.
- Мои люди окружили весь монастырь.
- Знаю я этих людей. Один заснул, другой завернул в кабак, третий встретил смазливую бабёнку и забыл, зачем тут стоит… Запросто могли упустить.
- А ребёнок? Думаете, он мог проделать всё это с ребёнком на руках?
- Один раз он это уже проделал, когда бежал от тебя, да и вообще, мог девчонку оставить во дворе монастыря. Но искать мы её не будет, - предостерегающе поднял руку Трокар, предупреждая следующий вопрос Жавера. - Что нам с девчонки? Она нам ничего толком не расскажет, да и монахини, если она у них, нам её не отдадут, а в их бухгалтерии сам чёрт ногу сломит. С пансионерками ещё можно разобраться, а вот когда и откуда появилась очередная сиротка, можно искать до скончания века.
Во-вторых, весь Париж прорыт подземными ходами, никто не знает толком всех входов и выходов, а уж под монастырём наверняка есть, и не один. Так что и этим путём твой каторжник мог уйти, с девчонкой или без. Сами монашки могли ему помочь, чтоб избавиться поскорее от такого гостя и не связываться с полицией. Им тоже скандалы не нужны. Нет у них никого, и взятки гладки. Наконец, - Трокар жёстко усмехнулся, - они его и порешить могли, а потом зарыть - у них там своё кладбище имеется. Префект запретил его использовать, ну так про каторжника никто не спросит.
Жавер недоверчиво покачал головой.
- Монахини? Невесты Христовы?
- Некоторые из них ещё помнят якобинский террор. Им тогда чудом удалось выжить, нескольким самым молоденьким, они видели, как убивали их сестёр и поняли, что за свою жизнь надо драться, что или ты, или тот, кто тебе угрожает. А что до греха – замолят, им это проще.
Ты оставил людей наблюдать за монастырём. Это правильно. Пусть присмотрятся к выходящим. Если твой каторжник действительно там и взял монашек в заложницы, это можно будет понять. Люди будут выглядеть напуганными, издёрганными. Тогда и у нас появятся козыри, а пока к префекту идти не с чем. Но скорее всего, каторжника в монастыре уже нет. Живой или мёртвый, он покинул эту благую обитель. Если живой, то сейчас надолго заляжет на дно. Судя по твоим словам, человек он бывалый, неглупый, и понимает, что ты землю носом рыть станешь, лишь бы до него докопаться. Но рано или поздно он объявится, тогда тебе и карты в руки. Надеюсь, свою ошибку ты понял и второй раз её не допустишь?
Жавер снова кивнул.
- Отлично. Я вижу, ты из тех, кому дважды повторять не надо. Поэтому не собираюсь от тебя избавляться. Получишь своё взыскание, и продолжай работать. В Париже и без твоего каторжника уголовщины хватает, так что займись этим. На зубоскалов не обращай внимания, тогда им это быстро надоест. Собственно, это всё, что я хотел тебе сказать. Я пойду, а ты всё-таки поешь, голодный полицейский много не наработает. За обед сам расплатишься, думаю, я заслужил, а?
Трокар хитро подмигнул и, посмеиваясь, направился к выходу. Жавер проводил его взглядом, потом принялся за еду. Он действительно был голоден, как волк, но ощутил это только сейчас, когда выговорился и нервное напряжение, сковавшее его с того момента, когда в тупике Жанро преследователи упёрлись в пустоту, немного отпустило.
Спустившись вниз, он спросил счёт. Пройдоха трактирщик назвал сумму, за которую инспектор мог бы неделю неплохо питаться в заведениях почище, но Жавер молча расплатился и пошёл к монастырю проверить посты.
Караульные вытянулись при его приближении и доложили, что ночь прошла спокойно, никто не пытался покинуть монастырь.
- Оставайтесь здесь, следите за всеми выходящими. Кто-то всё равно выйдет: монахиням нужно покупать пищу, одежду, инструменты. Если увидите что-то подозрительное, немедленно сообщите мне.
На лицах обоих сторожей явственно обозначилось недовольство, но возражать они не осмелились.
Жавер зашагал в участок, но на перекрёстке, где его уже не могли видеть часовые, он повернулся и, глядя на нависшие над улицей стены монастыря, прошептал:
- Я найду тебя, Вальжан. Где бы ты ни прятался, в какой бы норе не скрывался – рано или поздно я тебя найду. И тогда ты мне ответишь за всё.