Однако мой ум занимала мысль о более неотложной проблеме. После трех дней разъездов по различным мирам я настолько проголодался, что был готов прокусить собственную руку и напиться крови. Говорят, что, если сильно проголодаешься, сможешь съесть все что угодно. Не верьте этому. Несмотря на страшный голод, все, выложенное передо мной и называемое пищей, оставалось для меня несъедобным. Иной раз от отчаяния я пробовал это съесть, но тут же отторгал… наряду со всем прочим, находившимся в моем желудке. Вид сидевшей напротив меня Тананды, радостно жующей тварь с щупальцами, извивающуюся, высовывающуюся из ее рта, нисколько не помогал делу.
Наконец я сообщил Тананде о своей беде.
— Я-то думаю, почему ты так мало ешь! — нахмурилась она. — Я решила, что ты на диете или что-то в этом роде. Жаль, что ты не сказал мне об этом раньше.
— Не хотел беспокоить, — неловко объяснил я.
— Не в этом дело, — усмехнулась Тананда. — Просто если бы я узнала об этом два Измерения назад, мы могли бы перепрыгнуть в дюжину расположенных рядом гуманоидных Измерений. А сейчас есть только одно подходящее.
— Тогда давай отправимся туда, — призвал я. — Чем скорее я поем, тем безопаснее будет наше путешествие.
Я не преувеличивал. Мой желудок начинал громко урчать, что являлось серьезной угрозой нашим личинам.
— Как тебе угодно, — пожала плечами Тананда, увлекая меня за ряд живых изгородей, музыкально позванивающих на ветру. — Хотя я лично не стала бы останавливаться в этом Измерении.
Несмотря на голод, в затылочной части моего мозга снова включился сигнал тревоги.
— Это почему же? — с подозрением спросил я.
— Потому что там живут чудики. Я не шучу, — доверительно призналась она.
В моей голове промелькнули образы уже встреченных нами существ.
— Большие чудики, чем все виденные нами туземцы? — сглотнул я. — Мне показалось, ты сказала, что они гуманоиды.
— Не физически чудные, — уточнила Тананда, взяв меня за руку, — а психически. Сам увидишь.
— А как называется это Измерение? — отчаянно крикнул я, но она, закрыв глаза, уже приступила к нашему перемещению.
Пейзаж вокруг нас померк, сгустилась тьма, а затем в поле зрения появилась новая яркая сцена.
— Валлет, — объявила Тананда, открывая глаза.
ГЛАВА 4
«„Странный“ — понятие относительное, а не абсолютное.»
Помните, как я описывал наш обычный образ действия по прибытии в новое Измерение? Как мы незаметно маскировались, прежде чем смешаться с туземцами? Но проделывали мы это в уединенном месте, а выбранная Тандой площадка для посадки таковой отнюдь не являлась.
Когда Измерение приобрело четкость, стало ясно, что мы находимся в небольшом парке, сильно заросшем деревьями и кустарниками. Однако мое внимание привлекла не столько флора этой местности, сколько фауна — толпа. Вы можете спросить, какая толпа. Да ясно какая: державшая горящие факелы и обступившая нас!
Ну, если говорить откровенно, окружала она не нас. Она обступила фиговину, на которой мы стояли. Я так и не узнал, что такое «фиговина» — слово, которое в разговоре часто употреблял Ааз, но которому даже он не мог дать определения, когда я его об этом спрашивал. Однако теперь, когда мы здесь очутились, я узнал ее с первого взгляда. Штука, на которой мы стояли, могла быть только фиговиной.
Это был своеобразный фургон: что-то большое и на колесах. Кроме этого, я мало что могу о ней сказать, так как ее полностью скрывали куски разноцветной бумаги. Совершенно верно, я сказал «бумаги». Легкого пушистого материала, пригодного для всяких ваших нужд. Бумага эта в основном была желто-голубой. Над нами возвышался какой-то воин-истукан в шлеме и тоже покрытый кусками желто-голубой бумаги.
Чего только не промелькнуло у меня в голове, когда Тананда предупредила меня, что валлеты — чудаки. Но мне и в голову не могло прийти, что они фетишисты с пристрастием к желто-голубой бумаге.
— Слазьте с платформы! — выкрикнул кто-то из толпы.
— Прошу прощения! — крикнул я в ответ.
— Давай, красавчик, — прошипела Тананда, цепляя меня под локоть.
Мы спрыгнули наземь, и, как оказалось, вовремя. Толпа с кровожадным воем хлынула вперед, швыряя факелы в только что покинутую нами фиговину. Через несколько секунд повозку охватило буйное пламя, жар от которого еще больше распалил и так уже разгоряченную толпу. Народ вокруг радостно плясал и пел.
Осторожно выбираясь отсюда, я с ужасом осознал, что то же самое происходит по всему парку. Куда бы я не взглянул, везде пылали костры из таких же фиговин и веселились толпы.
— По-моему, мы выбрали для визита не самое подходящее время, — заметил я.
— Что заставляет тебя утверждать это? — спросила Тананда.
— Мелочи, ответил я. — Мне кажется, что они вовсю поджигают город.
— Не думаю, — пожала плечами моя спутница. — Когда поджигают город, начинают обычно не с парков.
— Ну тогда объясни мне, что же они делают.
— Насколько я могу судить, они празднуют.
— Что празднуют?
— Какую-то победу. Судя по тому, что я могу разобрать, они кричат: «Мы выиграли! Мы выиграли!»