Милостивая государыня Мария Афанасьевна!
Не имея возможности за дальностью расстояния, – лично с наступающим днем Светлого Христова Вос–таю за особое удовольствие, хотя письменно, пожелать –ти эти торжественные дни в радости и веселии.
С истинным почтением
преданный вам Игнатий Тумбас–о
Тумбасов? Неужели родственник? Восстановить текст легко: «поздравить Вас», вторая строка «кресения, счи-», третья – «вам провес–».Кто же он девице Марии Афанасьевне? Второе письмо подписано Машей Тумбасовой:
1833 г.
Добрая и милая бабушка!
Маленькая внучка Ваша поздравляет Вас с Новым годом – прожить много-много счастливых лет в радости и весельи.
Ах, как бы я хотела Вас, милая моя бабушка, обнять и рас–Но злая судьба не дает мне такого счастья.
Крепко-крепко целующая Вас внучка
Маша Тумбасова.
Откуда у незамужней Марии Афанасьевны внучка? Наверное, внучатая племянница? В 1833 году Августе, единоутробной сестре Марии, было 54 года. Реально иметь маленькую внучку. Возможно, Игнатий – муж племянницы. Надо же, очень вероятно, что родственники…От Августы писем нет. Значит, умерла молодой. Ну-ка, Черемисиновы. Яков Митрофанович 1770 г. Жена Августа. Она! Единственная дочь Августа 1801 г.р, в замужестве Тумбасова. Тумбасовых в картотеке нет, но понятно, что Маша – плод этого брака.
Глава 4
Плод этого брака Маша Тумбасова рука об руку с Катериной Тихменевой шла по главной аллее городского общественного сада. Сегодня здесь собрался весь город. Квартировавшие в Утятине офицеры и солдаты отдельных частей Таганского пехотного полка под командованием полковника Александра Флегонтовича Соловьева покидали город. Вечером в Благородном собрании будет бал, а сейчас в ротонде военный оркестр играет марши.
– Ты не права, Машенька. Что твой батюшка женился на Софье Анисимовне, вовсе не означает, что он перестал любить тебя.
– Не перестал… если вообще любил. Заметь, я не сказала, что ко мне кто-то переменился. Только пока я жила дома, меня матушка любила. Дедушка наезжал или меня к нему возили. Он меня баловал. Потом, как матушка заболела, меня в пансион отправили. Как славно, что и тебя туда определили! Иначе кто бы меня утешал!
– А меня Софочка утешала. Я совсем маленькой туда была определена. Как я плакала, расставаясь с папенькой! Но что было делать. Денег у папеньки совсем мало было, нужно было дедушкин долг возвращать. А тут Ишеева обещалась за пансион платить. Если бы не Софочка, я, право, умерла бы.
– Это какая Софочка?
– Когда ты в пансион поступила, она уже пепиньеркой была. Мадмуазель Котова.
– А, славная такая. Как она пела дивно! Голосок просто ангельский. И не сердилась на наши шалости. Впрочем, там все славные были. И учительницы, и пансионерки. Кроме…
– Аглаи Барташевской!
Произнесли это барышни хором. И засмеялись. Первой перестала смеяться Маша:
– Вернулась я из частного пансиона в родной дом. А там… обнова: мачеха и двое маленьких детей. Отец брови супит, мачеха язвит. В своей комнате не могу одна побыть. Все считают возможным зайти без стука: и мачеха, и дети, и прислуга.
– Чем же ты Софье Анисимовне не угодила?
– Не знаю. Она Лизаньку очень любит, но девочка слишком на меня похожа. Мамаша все говорит, что будет красавицей. А на меня посмотрит, и огорчается. Ну и скажет: не то, что сестра твоя, верста коломенская. А характером сестрица в родительницу: злая, жадная. Вася, он мягче.
– Да, Маша. Хоть бы Ефанов к тебе посватался!
– Пора, Кита, бросить эти фантазии! Мы уж восемь лет с тобой из пансиона. Никто к нам не посватается. Не красавицы мы, приданого нет, да и годы. Ну, ты, положим, на два года моложе. И миленькая, и не такая дылда. А мне бы в компаньонки к какой-нибудь старой барыне.
– Господь с тобой, что ты говоришь такое.
– А я полагаю, что тетушка Марья Афанасьевна кого-то из нас в столицу заберет компаньонкой. Конечно, из приличия скажет, что в гости. И я совсем не против. Только сразу надо спросить, сколько жалованья положит.
– Да как же это возможно?
– Сдается мне, от чужого человека брань легче терпеть. И за деньги, а не так, как сейчас.
– Деньги? Вот за Аглаей Барташевской, говорят, большое приданное дают. Только и она пока не просватана. Ой! Помяни черта, и он тут как тут. Машенька, смотри: в экипаже и с кавалерами.
– Это кто с ней? Ты же знаешь, я близорука.
– Верхом Коневич и сам полковник Соловьев! А в коляске твоя родня Черемисинов.
– Какая родня! Так, седьмая вода на киселе. Мы и не знаемся.
– А говорили, что сватался он к тебе.
– Когда в уезд приехал из столицы, он первым делом к папеньке явился. И ко мне проявлял особое внимание. Тогда дедушка умер, он думал, я наследница. А когда узнал, что Зосимки заложены и перезаложены и на торги выставлены, он сразу к нам дорогу забыл.