Мужчина средних лет в очень узких джинсах, с бородой и в черной ковбойской шляпе начинает петь грустную песню. В его хриплом голосе сменяются поочередно звуки сожаления и печали. Слова песни рождают чувство ностальгии. Как если бы песня подобрана специально для меня. Он пел о том, как был счастлив, но не знал, что счастье быстро закончится, а если бы знал, ни за что бы не прекратил танцевать.
Я стараюсь не обращать внимания на текст. Маккензи поворачивается лицом ко мне, обхватывает меня за шею руками. Я обхватываю ладонями ее тонкую талию, привлекая ее ближе ко мне. Мы медленно покачиваемся в такт музыке. Чем дальше льётся песня, тем более странно я себя чувствую.
— Итак, — бормочу я, нарушая тишину.
— Итак, — повторяет она.
Неловкое молчание воцаряется между нами. Внезапно я чувствую, что если я что-нибудь не придумаю в данный момент, то потеряю ее навсегда. Я поднимаю голову к небу, ища подсказки у небес. Ничего лучше не приходит мне в голову.
— Ты очень красива сегодня.
Гениально! Просто блестяще! Я мысленно хлопнул себя по лбу. Да что же это я?
Она прячет улыбку, стараясь не встречаться со мной взглядом:
— Спасибо.
Ноги медленно скользят по танцполу. Большинство женщин предпочитают вести в танце, но не Маккензи. Она сочетается со мной шаг за шагом. Я кручу ее, ухмыляясь в ответ на ее крайнее удивление, когда после подкрутки она возвращается точно к моей груди.
— Я думала, ты сказал, что не умеешь танцевать, — говорит она с оттенком сарказма.
— А я думал, ты лучше меня знаешь, — медленно я отпускаю ее обратно.
Притянув ее назад, ее руки располагаются на моей груди. Я думаю, она слышит мое бешено бьющееся сердце. Я сверкаю улыбкой и подмигиваю ей:
— Разве это не ты танцевала со мной раньше, если ты помнишь?
Яркий румянец опаляет ее щеки, но в глазах отражается сожаление:
— Да. Это была я.
Наш танец на пляже не таил в себе ничего подобного. В том танце как будто встретились две души и соединились в единое целое. Он был полон огня и страсти. Мгновения того первого танца отпечатались в памяти навсегда. Этот танец нес с собою боль и сожаление. В нем не было страсти, только печаль. Я не мог отделаться от ощущения, что мы прощаемся.
Масса противоречивых эмоций мелькает на ее лице. Злость, гнев, обида, желание, страсть, любовь. Все это было. Еще была ли часть ее в выигрыше, я не могу сказать. Она кладет голову мне на грудь и мир словно растворяется. В моих объятиях, ничто другое не имеет значения. Всю боль, что мы причинили друг другу, ее бегство, моя ложь, наше прошлое, все это не имеет никакого значения. Мы должны исправить это. Вот зачем я приехал сюда. Чтобы исправить ошибки, начать все сначала.
Я запутался пальцами в ее волосах, вдыхая ее неповторимый запах. Желание держать ее в объятиях переполняет меня.
— Стоп!
Маккензи глядит на меня, одинокая слезинка катится по ее щеке. Я осторожно вытер слезу подушечкой большого пальца.
— Что случилось? — бормочу я.
Она жмурится, дрожа в моих руках.
— Ничего, — бормочет в ответ.
Это не приемлемый ответ для меня. Она уже отталкивает меня одним только словом. Я обхватываю ее лицо ладонями, заставляя взглянуть мне в глаза. Эти стены, темные и тяжелые, смотря на меня.
— Как это ничего! Микки, поговори со мной.
Она покачает головой, поднимая свои слезящиеся глаза в небо.
— Да это уже и неважно, Энди.
— Это важно для меня, — умоляю я. Мелодия заканчивается. Люди вокруг нас останавливаются и аплодируют друг другу. Маккензи отходит от меня, скрестив руки под грудью. — Микки, пожалуйста, расскажи мне все.
Как будто не в силах бороться с собой, она нежно потирает подушечкой большого пальца по моим губам. Намек на улыбку таится в уголках ее губ, но не отражается в ее глазах.
— Ты ведь понял, что это за песня. Даже если бы я знала тогда, что произойдет, я бы не изменила всего произошедшего. Потому что, если бы изменила, я бы пропустила нечто удивительное, — невыплаканные слезы прячутся в уголках моих глаз. — Спасибо за танец, — продолжает она. Она сильнее прижимает кончики пальцев к моим губам, нежно целуя меня в щеку. Ее рука задерживается на шее чуть дольше, чем это было необходимо. Затем, с тяжелым вздохом она отстраняется от меня и уходит, оставив меня одного посреди танцпола.
Я стою там, наблюдая, как она исчезает в толпе. Что случилось? Ничего из происходящего не имеет смысла. Я сжимаю в ладонях голову, злость закипает внутри меня. На этом бы надо было остановиться.