— Нет! — закричала она. — Нет! Никогда! Никогда!
— Его дочь, Дина Коупленд, — продолжал Аллейн. — Миссис Росс…
Он заметил, как немного сузились ее бледные глаза.
— Доктор Темплетт…
Она уставилась на него, как загипнотизированный кролик.
— Ну что ж, мисс Прентайс, что вы думаете о миссис Росс и докторе Темплетте?
— Я не могу никого обвинять. Пожалуйста, разрешите мне уйти.
— У вас когда-нибудь были разногласия с миссис Росс?
— Я с ней почти не разговариваю.
— А с доктором Темплеттом?
— Я предпочитаю не обсуждать доктора Темплетта, — сказала она, едва дыша.
— В конце концов, — заметил Аллейн, — он спас вам жизнь. Он убедил вас отказаться от игры на рояле.
— Я полагаю, Бог посчитал целесообразным использовать его в качестве средства моего спасения.
Аллейн открыл было рот, чтобы что-то сказать, но передумал. Наконец, он произнес:
— В ваших интересах рассказать мне все. У миссис Росс есть причины воспринимать вас как врага?
Она облизала губы и ответила ему с поразительной бодростью:
— Я думаю только то, что при виде ее должен думать каждый порядочный человек. Прежде чем она заставит замолчать голос совести, ей придется убить дюжину христианских душ.
— Одной из которых была мисс Кампанула?
Она посмотрела на него отсутствующим взглядом, но потом он увидел, что она поняла его слова.
— Вот почему он не разрешал мне играть, — прошептала она.
Возвращаясь, Аллейн свернул с Вэйл-роуд и проехал мимо церкви к ратуше. Семь машин выстроились у ворот церкви Святого Жиля, и он заметил жителей деревни, направлявшихся в храм со стороны церковного кладбища.
«Сегодня утром полно народу», — уныло подумал Аллейн.
Внезапно он остановил машину около ратуши, вышел и вернулся к церкви пешком.
«Дьявол берет отпуск», — подумал он и присоединился к потоку прихожан.
Ему удалось избежать приставаний церковного служителя и проскользнуть на свободное место в заднем ряду. Он сел, обхватив колени своими длинными руками. Его суровый профиль выделялся на фоне холодного света, исходившего из открытой двери.
Это была красивая церковь, и Аллейн, преодолев первое неприятное ощущение, неотделимое от церковного запаха, и увидев такое количество людей с одухотворенным выражением на лицах, нашел удовольствие в созерцании спокойной твердости камня, формы которого были призваны выражать идею поклонения Богу. Колокол перестал звонить. Минуты три неясно гудел орган, прихожане встали, и вслед за хором в церковь вошел господин Коупленд.
Как и любой человек, видевший его в первый раз, Аллейн был поражен внешним видом ректора. Служба представляла собой хоровой благодарственный молебен, и на ректоре была великолепная мантия, которая торжественно блестела при свете зажженных свечей. Его серебряные волосы, необычайное совершенство черт лица, крайняя бледность и высокий рост навели Аллейна на мысль об актере, идеально подходящем для исполнения ролей служителей церкви. Но когда подошло время короткой проповеди, Аллейн понял: перед ним простой и довольно заурядный человек, не отличающийся особой оригинальностью. Это была скромная, но очень искренняя проповедь. Ректор говорил о молитвах за упокой душ умерших и объяснял своим прихожанам, что в учении их церкви нет ничего, что запрещало бы такие молитвы. Он побуждал их просить Бога о мире для всех душ, ушедших в мир иной безвременно или путем насилия, и рекомендовал медитацию и тщательное исследование собственных сердец, чтобы в них не нашлось приюта для злобы или негодования.
Служба шла своим чередом. Аллейн посмотрел в глубь церковного придела и увидел девушку в темной одежде, так сильно похожую на ректора, что у Аллейна не оставалось сомнений в том, что это была Дина Коупленд. Она не отрываясь смотрела на отца, и в ее глазах Аллейн прочитал беспокойство и любовь.
Мисс Прентайс было легко найти, так как она сидела в первом ряду. Она встала с сиденья и опустилась на колени — это почему-то напомнило Аллейну шарик для пинг-понга на струе воды. Коленопреклоненная старая дева часто-часто крестилась. Эсквайр сидел рядом с ней. Его шея была красной и напряженной, что говорило о его неуверенности в себе. Гораздо ближе к Аллейну сидела женщина, которую можно было назвать самой модной леди во всем приходе. Опытные детективы могут многое понять о человеке по его одежде. Эта женщина была одета безупречно. По выбору наряда и манере его носить она была похожа на француженку. Он мог видеть только ее тонкий профиль и прекрасно уложенные волосы соломенного цвета. Но через несколько секунд, как будто почувствовав, что на нее кто-то смотрит, она повернула голову, и он увидел ее лицо. Живые черты, красивые, но жесткие глаза, и во взгляде спокойствие и даже некоторая веселость. Эти светлые глаза посмотрели на него, задержались на нем с безошибочной осторожностью на какую-то долю секунды, а затем женщина отвернулась. Ее рука в роскошной перчатке пригладила волосы.