— Похоже, она была очень откровенной женщиной, не так ли? — заметил Фокс.
— Да. Некрасивая шпилька в глаза ее дорогой подруги Элеоноры Прентайс, — сказал Аллейн.
— Теперь скажите, — энергично начал Найджел, — считаете ли вы, что кто-то из этих двоих убил ее? Вы всегда говорили, Аллейн, что деньги являются главным мотивом.
— В данном случае я этого не говорю, — возразил Аллейн. — Это возможно, но я так не думаю. Итак, Фокс, вот такие у нас дела. Мы должны связаться с Вотерворсами и Биггсом до того, как они прочтут об этом в газетах.
— Я уже позвонил им, сэр. Горничная знает адрес старшего Вотерворса.
— Отлично, Фокс. Что-нибудь еще?
— Есть еще шофер Гибсон. Я думаю, вам было бы интересно поговорить с ним.
— Очень хорошо. Пригласите Гибсона.
Фокс вышел и вернулся с шофером мисс Кампанула. На нем были темно-фиолетовые бриджи и блестящие гетры, и казалось, он только что наспех запихнул себя в эту униформу.
— Это Гибсон, сэр, — сказал Фокс. — Я думаю, господин Гибсон, что старший инспектор хотел бы узнать о том маленьком инциденте в пятницу после полудня.
— Доброе утро, — сказал Аллейн Гибсону. — О каком инциденте идет речь?
— Это касается визита убитой в церковь в половине третьего, сэр, — объяснил Фокс. — Похоже, она заходила в ратушу по пути туда.
— Это правда? — спросил Аллейн.
— Не то чтобы заходила, сэр, — ответил Гибсон. — Да и рассказывать-то особо нечего, так как она так туда и не попала.
— И все-таки, расскажите все, что было.
— Видите ли, сэр, она регулярно ходила на исповедь. Примерно каждые три недели. Итак, в пятницу она заказала машину, и мы поехали, прибыв на место немного раньше. Она сказала: «Подвези меня к ратуше», — и я это сделал. Она вышла из машины и пошла к парадному входу. Все утро она была в хорошем настроении. Она с удовольствием ехала в церковь и все такое, но вскоре я увидел, как она барабанит в дверь, и я понял, что она на пороге очередной вспышки. Как я уже объяснил господину Фоксу, сэр, она была подвержена вспышкам гнева.
— Так.
— Я наблюдал за ней. Стучит, стучит, стучит! Затем я услышал, как она кричит: «Кто там? Откройте!» Мне тоже показалось, что я слышал звуки рояля. Она обошла кругом. Я развернул машину. Когда я опять посмотрел на нее, она уже обошла ратушу с той стороны, которая дальше от дороги. Лицо у нее было все красное, и, да поможет нам Бог, я подумал, что у нее начинается истерика. И точно, она крикнула, чтобы я подошел к ней. «Там кто-то есть ведет себя очень подозрительно, — сказала она. — Посмотри в открытое окно». Я подтянулся, но ничего особенного не увидел. «Где рояль?» — спросила она. Ну, я сказал ей. Рояль стоял на полу около сцены. Я знал, что сейчас она пошлет меня в дом ректора за ключом, но тут увидел, что мисс Прентайс выходит из церкви. Я привлек внимание хозяйки к мисс Прентайс, и она помчалась, как ошпаренная кошка, через дорогу и дальше, к церкви. Я медленно двигался на машине, там всего-то метров сорок, и остановился около церкви.
— А как насчет ящика?
— Простите, сэр?
— Вы не доставали ящик из сарая за ратушей, чтобы мисс Кампанула могла встать и посмотреть в окно?
— Нет, сэр. Нет.
Найджел усмехнулся и начал тихо насвистывать.
— Хорошо, — сказал Аллейн. — Это не имеет значения. Что-нибудь еще?
— Нет, сэр. Мисс Прентайс вышла очень расстроенная, прошла мимо меня и направилась вверх по дороге. Я думаю, она решила идти домой по Топ-лейн.
— Мисс Прентайс была расстроена?
— Да, сэр. Думаю, господин Коупленд отослал ее с исповеди с резким ответом.
— Вы не смотрели на нее, пока она шла?
— Нет, сэр, мне не хотелось. Я понял, что она нехорошо себя чувствует.
— Вы думаете, она плакала?
— Не то чтобы именно так, сэр. Слезы не текли, ничего такого, но выглядела она очень расстроенной. В очень плохом настроении.
— Вы не знаете, не пошла ли она в ратушу?
— Нет, сэр, я не могу сказать. Я посмотрел в боковое зеркало и увидел, что она пересекает дорогу, но вполне вероятно, что она могла туда зайти.
— Гибсон, вы можете вспомнить, как точно выглядел рояль? Опишите мне его так подробно, как сможете.
Гибсон почесал челюсть своей широкой ладонью.
— Рояль стоял на полу, там же, где и вечером, сэр. Перед ним был табурет. Нот не было. Э… дайте подумать. Он выглядел не совсем так. Нет, точно. Кое-что было не так.
Аллейн терпеливо ждал.
— Теперь я понял, — громко провозгласил Гибсон. — Да, черт возьми, я понял.