— Скажите, как мне найти вашего бывшего мужа, — быстро спросил Виталий, сделав ударение на слове «бывший». Ирина Антоновна пожала плечами.
— Честно говоря, не знаю. Может, он в свой Валдай вернулся. У него мать там живет… хотя сколько мы были женаты, он о ней почти и не вспоминал. Одна знакомая говорила мне, что вроде как он в какой-то строительной фирме — то ли охранником, то ли сторожем… Но это давно было.
— А название? — Виталий взглянул на колыхнувшуюся бамбуковую занавеску, за которой блеснули линзы очков. — Вы не помните название этой фирмы?
Ирина Антоновна безразлично пожала плечами.
— Точно не скажу… я ведь и не интересовалась, случайно узнала. Слово какое-то… вроде французского… Шампиньон… папильон…
— Может быть, «Модильон»? — спросил Виталий, порывшись в той части своей памяти, в которой завалялось определенное количество архитектурных терминов. Женщина задумалась, потом кивнула.
— Да, кажется так.
Виталий схватил ее за запястье и с энтузиазмом потряс.
— Спасибо! Большое спасибо! Вы мне очень помогли!
Он вытащил из кармана бумажник, открыл его и, придерживая правой рукой, вытащил несколько купюр. Ирина Антоновна следила за его действиями с недоумением, когда же купюры были протянуты в ее сторону, сделала попытку возмутиться.
— Что это еще значит?! Мы не нищие, в подачках не нуждаемся!
— А кто говорит, что это подачка?! — изумился Виталий. Его рука с деньгами ловко обогнула ее протестующе машущие руки, извернулась, нырнула в карман ее халата и тут же выскользнула наружу — уже без денег. — Это оплата. Информация — тоже товар. Вы мне дали информацию, я за нее заплатил — вот и все.
— Но… — вяло начала было она, но Виталий быстро скользнул к двери и отворил ее, ничего больше не слушая. Потом обернулся. За шелестящей бамбуковой занавеской покачивались, поблескивая, толстые линзы очков, обращенные на него. Ирина Антоновна задумчиво смотрела на измятые купюры, лежащие на ее влажной распаренной ладони.
— До свидания, — проговорил Воробьев и поскорей прикрыл за собой дверь.
Через минуту он плюхнулся на сиденье своего «лендровера», крутанул ключ в замке зажигания, но еще с минуту молча сидел, глядя сквозь лобовое стекло на одно из окон пятиэтажки, и на какое-то мгновение ему показалось, что из окна на него тоже смотрят, беспрестанно кивая и блестя очками. Потом Виталий вытащил телефон и неожиданно понял, что если Евсигнеев действительно до сих пор работает в «Модильоне», то на встречу с ним придется взять Алину, хотя ему этого очень не хотелось. Но он опасался, что если поедет один, то Евсигнеев до завтра может и не дожить.
В этот момент телефон зазвонил.
Жора, совершенно выведенный из душевного равновесия фантастическим визитом друзей по сну, сидел и тускло смотрел на журчащий на экране монитора водопадик. Работы на сегодня у него хватало, кроме того, следовало хоть как-то осмыслить материал для предстоявшего в понедельник зачета и сразиться с защитой перезаписи очередной добытой интереснейшей стратегички, но недавний энтузиазм теперь превратился в глубочайшее отвращение. Чтобы отвлечься, он запустил любимых «Героев», собрал войско и отправился давать дрозда соседу с зеленым флагом — боевому магу порядка. Он как раз добивал вражеских драконьих големов, когда дверь в комнату отворилась и заглянула мать — высокая худощавая женщина с еще красивым холодным лицом и отстраненно-задумчивыми учеными глазами.
— Ты дома? А почему мне дверь не открыл — я звоню, звоню…
— Не слышал.
Вершинина недовольно посмотрела на согбенную спину сына, сидящего перед компьютером, потом потянула носом и нахмурилась.
— Ты опять накурил?! Жора, я же просила — не курить в комнате! И вообще — когда ты бросишь эту отвратительную привычку. С твоим здоровьем только курить!
— Нормальное у меня здоровье! — проворчал Жора, с удовольствием наблюдая, как осыпаются драконьи големы. — Мам, прекращай уже, а! Я не маленький. Сам как-нибудь разберусь! Надоело, ей богу!
— Нет уж! Я все еще твоя мать и я должна за тобой следить! Пока я не найду тебе умную порядочную девушку, которая будет делать это за меня!
— До сих пор все девушки, который ты находила, очень мало походили на девушек в хорошем смысле этого слова, — заметил Жора, поморщившись. — Сколько раз повторять, что уж кого кого, а девушку я себе сам найду! А то… та последняя, Мила, лицом напоминала плохо обтесанный топором пень!