— Господи, сколько еще Толик нас пасти будет! Шел бы уже к Людке под теплый бок! Хряпнуть охота! Интересно, какая сука вломила, что я прошлую смену под шафе была?!
— Томка, поставь бутылку! Уволит же на хрен!..
— …а так крыша едет!..
— Повторите пиво и два по сто!
— Рыба!..
— Кофе и соточку, как обычно…
— …Славка, ты че на полу делаешь?..
— Лежу.
— А-а-а…
— Эй, тряпку принесите! М-мы… ик!.. чаянно!..
— Вот уроды!..
Алина в очередной раз приоткрыла дверь, впуская в помещение порыв холодного ветра, и на улицу потянулись клубы сигаретного дыма — такого густого, словно в баре полыхал приличный пожар. Кондиционер давно не работал, и Толик, владелец бара, не спешил выделять деньги на его ремонт. В сущности, его мало беспокоило — работает кондиционер или нет. Посетители «Чердачка» были, как правило, людьми неприхотливыми, и видимость и атмосфера их не интересовали — главным было слышать собеседника и не проносить кружку мимо рта.
Поежившись, она метнулась за стойку, ловко обогнув Тамилу, летящую навстречу на большой скорости с четырьмя полными пивными кружками в руках. Та промелькнула и исчезла в клубах дыма где-то возле дальнего столика. Вместо нее из табачного тумана выплыла чья-то небритая физиономия и произнесла одну из традиционных форм заказа: «Два по сто!» Алина отреагировала дежурным «Хорошо!», руки сами по себе, не дождавшись окончания слова, уже выполняли привычные манипуляции. Голова и ноги гудели. Пятница действительно была страшным днем. «Чердачок» был набит до отказа, отовсюду раздавались взрывы хохота, звон, крики, ругань, гул голосов, визгливые пьяные женские смешки, все это было разбавлено радио «Шансон» и звуками улицы, долетавшими из распахнутой двери. Хозяин «Чердачка» Толик сидел с другом за угловым столиком, тянул апельсиновый сок и резался в нарды, то и дело поглядывая на обеих барменш-официанток зорким хозяйским оком. «Шел бы действительно домой!» — с тоской подумала Алина. Работать, ощущая на затылке груз хозяйского бдения, было тягостно и скучно.
Отнеся очередной заказ, она вдруг поймала себя на том, что вот уже несколько часов пытается выискать в пьющей и гомонящей толпе знакомые лица. Точнее, одно знакомое лицо…
Алина передернула плечами — это уже попахивало паранойей. Сон, Аля, всего лишь сон! Виталия не существует. А если он и существует, то здесь ты его не увидишь. Такой человек, как он, если и сидит в барах, то в маленьких, тихих и уютных, а не в такой гнусной дешевой забегаловке, как «Чердачок». Однажды она предложила Толику переименовать свое заведение в «Черпачок» — мол, так название больше соответствует действительности, но ее предложение не было принято благосклонно.
Хватит! Надо продержаться до конца смены, а потом оправиться домой и выспаться. Это просто сон — и он забудется, как, рано или поздно, забываются все сны. Было — и нет.
Все проходит — сквозь нас и мимо…
Где-то печально звякнула разбившаяся рюмка. Тамила, зашедшая было за стойку, кинулась разбираться. Алина услышала протестующее нытье, потом стук опрокинутого стула. Судя по тяжести звука, стул упал вместе с клиентом. В клубах дыма мелькнула Тамила, толкавшая перед собой чье-то тщедушное, путающееся в собственных ногах тело. Толик лениво посмотрел в ее сторону. Как правило, он предоставлял девушкам действовать на свой страх и риск, вмешиваясь лишь в самом крайнем случае. Сейчас случай был далеко не крайний. Накачанные тяжелыми пивными кружками руки Тамилы легко и бесцеремонно выставили провинившегося клиента за дверь, придав ему ускорения легким тычком в пятую точку. Проходивший мимо человек в форме посторонился, чтобы не мешать траектории. Выдворенный воззвал к справедливости, с трудом выжевав: «тварищ милицинер!», но участковый только скучающе посмотрел на него. Он каждый вечер бесплатно пил в «Чердачке» кофе, и поведение официанток его не волновало.
— За две рюмки, — сказала Тамила, складывая деньги в кассу. Алина извлекла посудную тетрадку и сделала в ней отметку.
— На выходных придется новую партию закупать. Дня нет, чтоб не кокнули! Хоть железные заводи!
— Лучше деревянные корыта, — устало заметила Алина, швыряя тетрадку обратно. — Большинство и не заметит разницы.
Тамила посмотрела на нее как-то странно. Алина уже заметила, что «собарница» в течение всего вечера исподтишка бросает на нее странные, слегка растерянные взгляды. Это было непонятно — грозную татарку вообще было довольно трудно ввергнуть в состояние растерянности. Тем более Алине.
Она хмуро взглянула на часы. Одиннадцать. Вряд ли сегодня удастся закрыться в двенадцать. Алина вздохнула и обратила предельно терпеливый взор на новое лицо, выплывшее из дымной завесы.