Инга поймет свою ошибку. Должна понять. Ей придется это сделать.
Борис вышел из-за дерева и неторопливо зашагал по вечерней улице, не замечая, как следом тронулся прятавшийся в полумраке возле зарослей сирени «лендровер» и медленно пополз следом, потом рванулся с места, обогнал его и скрылся за углом. Спустя минуту Лифман свернул туда же, сгорбившись и сунув руки в карманы пальто. Он всегда ходил одной и той же дорогой — здесь он дворами пересекал несколько улиц и выходил как раз к витрине антикварного магазина, которую он всегда долго и с наслаждением разглядывал, после чего садился в маршрутку и ехал домой.
Миновав один из домов, Борис замедлил шаг, увидев стоявший возле обочины джип с включенными фарами, но сделал это не из-за машины, а из-за человека, который курил, прислонившись к бамперу. Его лицо было очень знакомым. Особенно знакомым был взгляд, умудренный и чуть снисходительный, и почувствовав на себе этот взгляд, Борис ощутил странную неловкость и неуверенность. Это ощущение тоже было очень знакомым.
— Борис Анатольевич? — негромко произнес человек, когда он поравнялся с ним. — Можно с вами переговорить?
Лифман резко развернулся и в упор глянул на него, потом улыбнулся, и женщина, сидевшая в машине, вздрогнула, увидев эту улыбку. Это была бессмысленная улыбка сумасшедшего, долгое время проведшего в четырех стенах и вдруг неожиданно выпущенного на свободу.
— Виталий? — хрипло произнес он. — Это ты?
— Да, — ответил Воробьев, несколько удивленный и даже встревоженный такой реакцией. Борис резко шагнул к нему, и на его лице стремительно расправляла крылья некая полубезумная радость, граничащая с абсолютным счастьем.
— Слава богу! — облегченно произнес он, схватил Виталия за правую руку и тут же отдернул пальцы, испуганно посмотрев на него. — Что это?!
— Протез, — пояснил Виталий, — не пугайся. Зато с этой все в порядке, — он пошевелил в воздухе пальцами левой руки, готовый протянуть ее для рукопожатия, но тут же спрятал в карман, заметив, что Лифман не собирается этого делать. Свесив ладони вдоль бедер, он взглянул на руку Виталия с таким отчетливым отвращением, что Алину, смотревшую на лицо ювелира сквозь лобовое стекло, передернуло от гнева, и она стремительно вылетела из машины, громко хлопнув дверцей, и зло уставилась на Бориса суженными глазами. Лифман рассеянно посмотрел на нее и спросил:
— Кто это?
— Это Алина, — Виталий сделал вид, что не заметил реакции Бориса на свое увечье, и затянулся папиросой. Борис вопросительно взглянул на него.
— Алина?
— Да, Алина! — сказала она дребезжащим голосом. — Забыл что ли?! Я была рыжей-рыжей! Мы еще с тобой здорово поругались, когда ты в зале обнимался со своими часами, а мы тебя так грубо потревожили!
— Но ведь ты… была совсем другой, — непонимающе произнес Борис. — Я помню. У тебя были медные волосы и зеленые глаза… и ты была очень красивой. Но…
— Ты здесь тоже не Аполлон, Лифман, так что давай закроем эту тему! — резко сказал Виталий, щелчком отправляя папиросу в темноту. — Поговорим о деле.
— Да, — Борис торопливо закивал, — конечно. Но что произошло? Где мы?
— В смысле… — Виталий недоуменно вздернул бровь.
— Я ничего не понимаю! Я помню, как шел, чтобы забрать проклятую куклу с рояля и бросить ее в камин, и вдруг что-то ударило меня в спину… — лицо Бориса жалобно скривилось, — а потом начался какой-то бред. Я оказался в чьей-то чужой жизни… я каким-то образом оказался в чужой жизни… я ничего не понимаю!.. У меня ничего нет…я болен… и моя жена… моя Инга замужем за этим уродом Витькой! Знаешь, — Борис перешел на заговорщический шепот, — я ведь уже почти поверил, что именно это и есть моя жизнь, а то был всего лишь сон… но теперь, когда я тебя увидел, я понимаю… Это и есть эксперимент, да? Как нам отсюда выбраться?! Где остальные?! С ними тоже что-то сделали, да?!
— Боря, теперь с нами уже ничего не сделали. Мы просто проснулись. Вот тогда…
— Нет, — жарко, захлебывающеся продолжал шептать Лифман. — Ты ошибаешься! Нам что-то внушили! Нам внушили, что… у нас все не так, как на самом деле! Я только не понимаю, зачем они убили Свету?! Она что-то сделала не так?! Они ведь и ей могли… просто внушить!.. — Бориса передернуло при воспоминании о твердой холодной плоти под собственными пальцами и страшном распухшем, почерневшем лице Светланы, и он на мгновение зажмурился. Виталий тряхнул его за плечо.
— Реальность сейчас — вокруг нас, Боря! И именно сейчас мы настоящие! А то был сон. Всего лишь только сон. Искусственный, управляемый кем-то сон, понимаешь?!