Книга 1
Мензоберранзан. День первый
Ника вздрогнула, и еще не стряхнув остатки сна, вспомнила о вчерашней вечеринке. Не открывая глаз, с тревогой прислушалась к себе: мало того, что они вчера выпили ликер - жуткую гадость - так еще черте чем закусывали. Кажется мандаринами и свиным паштетом, после чего, насколько она помнила, пили еще и пиво. Но ни тошноты, ни противной тяжести в желудке, когда в него закидываешь все без разбора вперемежку с алкоголем, ни головной боли не чувствовала. Удовлетворенно вздохнув, она повернулась на другой бок, чтобы поспать еще немножко, но начала вспоминать, что там болтал Женька, когда ввалился в их комнату в общежитии с упаковкой пива? И вдруг это враз перестало занимать ее.
Неладное она почувствовала еще когда ворочалась в постели: ни противного скрипа пружин ее узкой продавленной койки, ни застиранной колючей простыни, по которой она сейчас случайно провела рукой. Вместо шероховатой поверхности, ее рука прошлась по гладкому нежнейшему шелку. Блин! Ника в панике вскочила, не зная, что и думать, в темноте ничего не видно. Она в чужой постели?! Как?! Уж что-что, а она твердо помнила - они с девчонками никуда не выходили из общаги. Зарок у них такой: выпил - из дома ни ногой и присматривать друг за дружкой, чтобы кто-нибудь из них не вляпался в историю. Это неукоснительно соблюдалось с тех пор, как какой-то больной псих буквально растерзал девчонку с соседнего курса, вышедшей покурить и подышать свежим воздухом в разгар ночной попойки. И вот именно ее, Нику, конечно, угораздило попасть в историю по полной программе. Почему так темно?
Постепенно глаза привыкали к темноте и Ника начала различать широченную кровать, в которой сидела, утопая в подушках. Ее постель отделял от комнаты балдахин, падающий тяжелыми складками. Прищуриваясь, напрягая зрение, Ника разглядела какое-то существо, сидящее в ее ногах. Оно было не больше спичечного коробка и смотрело на нее испуганными круглыми глазами. Непропорционально большую голову на тщедушном тельце венчал колпак и выглядывавшие из-под него островерхие уши. Существо заламывало тонкие ручки: ему было так же не по себе, как и Нике. Кроха был облачен в камзольчик, а короткие кривоватые ножки обтянуты штанами мышиного цвета, его кожа имела бледно-серый цвет. Он дрожал от страха так, что кончик его колпака над его плечом забавно трясся.
- Ой, мамочка! - запричитала Ника, прижав кулаки с зажатым в них одеялом, к лицу. - Допилась!
Она крепко зажмурилась и открыла глаза в надежде, что галлюцинация исчезнет, раствориться. И тут с ее зрением что-то случилось - она стала видеть все ясно и отчетливо, будто везде включали свет. Но галлюцинация не только не исчезла а, всплеснув ручками, пропищала:
- Моя владычица, как всегда, оказалась прозорливой, предвидя твой испуг, смертная. Она повелела, чтобы ты берегла ее тело эти три дня, что отпущены тебе в нашем совершеннейшем мире. И не удивляйся, что ты понимаешь язык эльфов и видишь в темноте не хуже них. Ведь с телом моей госпожи к тебе перешли и несравненные способности дроу.
Пораженная его словами Ника вскочила, оглядывая себя.
- Что? Что это такое? - вытянула перед собой руку, покрытую темной кожей. Запустив узкую ладонь в волосы, она вместо привычного ежика обнаружила густую шевелюру. Захватив прядь, поднесла ее к лицу, испуганно всхлипнув. Прядь оказалась блеклого белого цвета, тогда как ее собственные волосы были рыжевато-золотистыми.
Быстренько выбравшись из кровати, она огляделась в поисках зеркала. У стен, завешанных гобеленами, стояли украшенные драгоценными камнями, инкрустированные золотом и серебром тяжелые сундуки. Между ними возвышалось нечто, похожее на трюмо: изящный столик, уставленный хрустальными баночками, витиеватыми флаконами и чашей из оникса. Над ним, в тяжелой резной раме, поблескивал круг зеркальца, которого было не достаточного для того, чтобы осмотреть себя всю.
На помощь пришел кроха. Ловко с кровати скатившись по покрывалу, он засеменил к одному из гобеленов с вытканной по нему сценой битвы черных людей с маленькими свирепыми существами и, отдернув, открыл большое, в полный рост зеркало из полированного серебра в золотой оправе. Из него на Нику смотрела молодая темнокожая женщина с тонкой талией и высокой грудью. Бог ты мой!
Полненькая Ника мечтать не могла о такой фигуре и лице, которому бы позавидовала Наоми Кэмбелл. Удлиненный овал, гладкая темная кожа, большие раскосые глаза, полные губы. Впечатление, правда, портил красноватый отблеск зрачков, капризно сжатые губы и что-то уж очень стервозное выражение лица с тонкими чертами. Ника улыбнулась, и надменная стерва в зеркале превратилась в необычайную красавицу с лучащимся взглядом. Может это сон в котором она живет в красивом совершенном теле? Пусть даже во сне и всего на три дня, но она стала обладательницей шикарной фигуры.