- Клопси, ты в порядке?
Дорган и Вифелла невольно переглянулись - дроу никогда и ни о ком не заботились, не говоря уже о рабах. Из-под кровати послышался шорох, а вскоре появился и сам крошка. Перепуганный, ни на кого не глядя, он по складкам одеяла влез на постель и спрятался там.
- Чем обязана? – светски поинтересовалась Ника, усаживаясь в кресло.
Теплота и забота, которую она проявила к слуге, резко отличалась от холодного обращения к лорду оружейнику. Дроу не сразу отвел глаз от ее груди, отчетливо виднеющейся сквозь легкую ткань сорочки, чтобы посмотреть ей лицо. Оба молчали. Как ни старался Дорган, но его взгляд все время возвращался к груди Ники. Вдруг он опустился перед ней на колено и, склонив голову так, что длинный хвост его собранных вверх волос, упал на колено, произнес:
- Я сознаю всю глубину моей вины перед Домом де Наль, госпожа, и потому заслуживаю самого сурового наказания, - голос его предательски сел. – Я ни в коем случае не стану избегать его, а... покорно приму то, что заслужил...
Вифелле изменила ее привычная выдержка, и она переводила удивленный взгляд то с Доргана на Нику, то обратно.
- Велишь мне лечь в постель? - прошептал он, быстро взглянув на Нику и снова опуская голову, чтобы спрятать взор, выдававший его желание.
Водя пальцем по гладкому камню подлокотника, Ника с горечью думала, что вот кто-то ломает голову, как избежать смерти, которая ждет его не сегодня-завтра, а кого-то в это время волнует повторение стриптиза, ради которого уступается слава первого оружейника королевства.
- У меня нет настроения, - хмуро отрезала она.
- Я подниму его, моя госпожа, - с тихой страстностью пообещал лорд, не поднимая головы.
- Я устала и не расположена сегодня к пыткам.
- Но ведь ты любишь пытать, именно тогда когда устаешь и не в духе, - не отступал он и с мягко настойчивостью напомнил. - Завтра ты предстанешь перед Ллос... Да и что скажут Матери Первых Домов, узнав, что ты отказываешься от своего предназначения.
"Батюшки светы! - уставилась на него пораженная Ника. - Он что же шантажирует меня, выпрашивая пытки!"
Ну, хватит! Ника хлопнула ладонью по подлокотнику. Все что-то знают, вечно на что-то намекают.
- Вы сами не понимаете, на что напрашиваетесь, - едва сдерживала она свое раздражение. - Если честно, у меня руки чешутся, что бы прибить вас, но я боюсь переусердствовать. Во-первых, понимая вашу значимость для Дома де Наль. Во-вторых, я видела, что вы намеренно проиграли поединок, хотя для вас не составляло труда отстоять титул первого поединщика. Поэтому я лишаю вас пытки, но с удовольствием применю ее к одному из ваших воинов. Желательно, что бы он оказался выносливым, потому что я намерена развлекаться всю ночь.
- Ты не сделаешь этого! - с перекошенным лицом вскочил Дорган.
- Правда? - смерила его насмешливым взглядом Ника.
Он бесился. Никакие пытки не могли причинить ему ту муку, которую испытывал он сейчас.
- Твои воины призваны отстаивать Дом де Наль и ты знаешь, что уже никто не смеет нападать на нас. Я дорожу каждым своим солдатом, зная, что в любой миг он готов погибнуть за тебя. Не заставляй же меня...
- Ты мне перечишь? - изумилась Ника, перебивая его гневную речь.
- Я отказываюсь жертвовать в забаву тебе своего солдата, - сжав побелевшие губы, решительно заявил он. – Я уйду, но, прежде, скажу тебе нечто важное, предназначенное только тебе, - и он подошел к ней вплотную.
Вифелла напряглась, подавшись было к нему, но сдержалась, поскольку Ника не подавала никакого знака.
- Говори, - разрешила она, не дрогнув.
Он молча положил ей ладонь на грудь, легонько сжав ее. Кровь бросилась Нике в голову.
- Руку убрал, - с тихой угрозой потребовала она.
- Ты должна лечь со мной и принять меня... – начал Дорган, но договорить не успел.
В покой вихрем ворвалась Тирелла. Размахивая плетью из живых, шипящих змей, она принялась неистово охаживать ею Доргана. Змеи извивались, плюясь зеленым вязким ядом. Дорган рухнул к ее ногам, корчась в конвульсиях. Очутившаяся рядом с Никой Вифелла, оттащила ее подальше от разъяренной Тиреллы и дергающихся змей. Дорган скорчился у ног старшей прислужницы, прижав ладони к лицу. Он лишь вздрагивал, не издавая ни звука.
- Уймись! - рявкнула Ника, вошедшей в раж Тирелле. Смотреть на истязание было невыносимо.
- Прошу простить меня, моя госпожа, - тяжело переводя дух, поклонилась ей та, убирая плеть, - что мы не доглядели за этой похотливой тварью...
- Он умрет? - спросила Ника с сомнением глядя на неподвижного дроу.
Тирелла подала знак сражникам у дверей, что с интересом, наблюдали за истязанием. Когда безвольное тело Доргана поволокли к выходу, Тирелла повернулась к Нике: