- Что с ней, Хиллор? - Испугался Дорган, успев подхватить на руки, осевшую Нику с беспокойством глядя не нее.
Хиллор проводя ладонью над ее лицом и погружая Нику в целительный сон, подумал, что впервые за все время их пребывания здесь, дроу изменила его выдержка.
- Успокойся, - ворчливо отозвался он. - Ей пришлось нелегко, но она перенесла все, что ей было предназначено. С ней говорил дух великого дворфа, чью гибель, твоя женщина пережила, как свою. Малого того, что духи погребенных Верхних Пещер подвергли ее испытанию, так еще и демоны бездны настойчиво призывали к себе. Кажется, она очень боится высоты.
- Как?! - поразился Дорган. - С ней, смертной, говорил дух древнего дворфа?
И он недоверчиво заглянул в лицо спящей Ники, чуть отстранившись от нее и вновь переводя вопросительный, полный недоумения взгляд на мага. Тот кивнул.
- Именно так. Она отмечена судьбой, дроу, а это тяжкая ноша.
- Справимся, - сказал Дорган, прижимая Нику к себе.
Окутывавший их темный туман рассеялся, как только ступни Доргана коснулись земли. Рядом завис диск и эльф подставил Хиллори плечо, что бы он мог опереться, сходя с него.
Ника проснулась полностью отдохнувшей и исцеленной. Вспоминалось все как-то смутно и отдаленно, словно прошло много лет и сами воспоминания уже стерлись, а острота впечатлений притупилась. В комнате было тихо. В окно, наглухо закрытым ставнем, не проникало ни звука. На столе стоял кувшин с забористым пивом и подносом с мясом, от которого доносился аромат чеснока и хрена. Нет уж! После того, как она обожгла рот острыми яствами, такими, что от их запаха резало глаза, Ника поостережется прикасаться к еде дворфов, как бы ни мучил голод. Осторожно потягиваясь под простыней, чтобы не тревожить лишний раз измученное тело, - особенно поясницу, - Ника, нежилась в полудреме, ни о чем не думая. Она наслаждалась выпавшими минутами безмятежности и одиночества, к сожалению, оказавшимися недолгими.
Она лениво соображая куда мог подеваться Дорган, когда дверь со стуком распахнулась и в комнату ввалился незнакомый Нике дворф. Нисколько не смущаясь тем, что гостья еще в постели, даже не потрудившись прикрыть за собой дверь, он протопал в купальню, с натйгой неся полную воды бадью, которую и выплеснул в лохань. Ника нырнула под простыню, дожидаясь когда вломившейся дворф уйдет, и как только нахал, топоча своими башмаками, захлопнул за собою дверь, она, сразу же выскочив с постели, кинулась к своим одеждам. Но от одежды ей оставили только балахон. Платье исчезло.
Пока она, лихорадочно озиралась в поисках одежды, дверь вновь со стуком распахнулась, и Ника едва успела запрыгнуть в постель и закутаться в простыню. Тот же дворф опять протащил через комнату бадью с водой. Ника сердито глядела на бесцеремонного, совсем молоденького дворфа, с нежной, еще не загрубевшей, кожей лица, со светлой шелковистой бородкой и завитыми в локоны волосами до плеч. Он был миловиден и отличался опрятностью и чистотой одежды, а аккуратность, как успела заметить Ника, была не свойственна дворфам. Они попросту не обращали внимания на то, что и как носят, для них это не имело значения, если, конечно, дело не касалось кольчуг, нагрудников, поножей, наручей и шлема, к которым они относились трепетно, словно модница к брендовым побрякушкам.
Но на этом дворфе камзол сидел ладно, штаны были аккуратно подвернуты, что бы плескавшаяся из бадьи вода не вымочила их, а вокруг широкой талии даже был повязан кожаный передник. Дворф, украдкой кидал на смущенную Нику любопытные взгляды. Улучив момент, когда он переливал, очередную порцию воды из бадьи в лохань, девушка потащила с кресла балахон и, тут дворф, выйдя из купальни, вдруг остановился перед Никой и ломающимся голосом, переходящим от низкого баска в фальцет, старательно доложил:
- Лохань полнехонька, госпожа, вода в ней подогрета и добавлены в нее лечебные травы, как и повелел мастер Хиллор. Он говорит, что это будет куда как полезно для вашей спины и снимет раз и навсегда всякую боль в пояснице так, что вы о ней и думать позабудете.
Нике совсем не хотелось принимать ванну, но если мастер Хиллор повелел...
- Благодарю вас, вы очень любезны, - вежливо сказала Ника первое, что пришло в голову.
Кивнув, смущенный дворф удалился, с грохотом таща за собой пустую бадью, а Ника, выпрыгнув из постели и закутавшись в балахон, отправилась в купальню.