- А ты смелый, - искоса посмотрел на Наума Горан, - знаешь, что говоришь.
- Знаю, - кивнул Наум, - не знал бы – мне бы давно говорилку мою свернули. Так что у меня есть еще четыре дня. Не надо меня ездить выпасать, ты же не полицейский и не разведчик. Я тебе сказал, что решу проблему, значит решу. А вот как я решать буду, извини, тебя спрашивать не буду. Это моя проблема. А твоя проблема, - Наум кивнул в сторону гробов, которые могильщики уже обкладывали венками, - вон она лежит. Они самая серьезная проблема. Они дали себя убить. Значит не так уж хороши были. А я… Я знаю, что я делаю. И главное зачем. Так что не надо меня в свои грустные истории и сказки вписывать. У нас знаешь, как в России? Грохнули – закопали, помянули и забыли. А теперь отвези меня назад, - Наум взял пакет с багажника и посмотрел на Горана.
- Подожди минутку, наглый русский, - усмехнулся Горан и направился в сторону гробов. Вложив каждому из покойников по монете в рот, он подозвал к себе Замира.
Вытащив из внутреннего кармана кожаного пальто три конверта, Горан передал их своему помощнику, приказав передать близким убитых, после чего на минуту остановился и, подняв глаза к небу, что-то прошептал. Вернувшись к Науму, он отдал команду водителю, и тот, запустив их с Наумом в машину, уселся за руль.
- А чего на поминки-то не остался? – Наум поставил на кожаное сиденье пакет с хлебом, - совсем стыдно, а, Горан? Речь бы перед могилой толкнул – хорошие парни были. Скорбеть по ним будем, отомстим… У вас же кровную месть никто не отменял?
- Ты зря смеешься, - Горан исподлобья посмотрел на словесно размазавшего его Наума, - тебе этого не понять. Ты же одиночка, наверное.
- Да куда уж нам, тупым русским. Так, Горан? – засмеялся Наум.
Горан, не стерпев, полез в карман пальто, но Наум опередил его и первым направил на него пистолет:
- Не глупи. Ты слово дал. У меня есть четыре дня. Потом делай, что хочешь. А сейчас лучше не шути. А то, что вы нас, русских, тупыми считаете, это тоже зря. Ты, Горан, с гор спустился, а не я. Думаешь, нашел меня? Хитрый? – Наум улыбнулся, глядя на жующего губу Горана, - так нашел ты меня, Горан, потому, что я никуда не прячусь. А ты уже побежал. Семью, наверное, уже в Испанию увез. И свои чемоданы уже собрал.
- Зря ты так, - Горан покачал головой, - я не такой. Семью да, увез. Они здесь не при чем.
- А вот я вышло, что причем. И девушка причем. Так что давай, здесь свой катафалк останови. Дальше сам доберусь. И помни, Горан, - Наум повернулся к албанцу, приоткрыв дверь, - у меня есть четыре дня. Я по-честному играю. И если ты или твои люди еще раз возле меня или Вики появятся, копайте новые ямы. Если я сам к тебе пришел, это не значит, что ты мне нужен. Я просто во всем разобраться хочу. А папуасов на меня наведешь, мы к тебе в гости с костлявой старухой вместе заглянем, с той, у которой коса на плече железная, - Наум убрал под куртку пистолет и пристроил поудобнее пакет с багетами под мышку.
Он вылез из машины и, захлопнув дверь, перешел на другую сторону улицы где исчез в подземном переходе, ведущем в метро, оставив Горана в кожаном салоне понимать так никем никогда до конца и не понятую русскую душу обычного московского бандита, перестрелявшего напару с девчонкой банду отмороженных торговцев наркотой из Заира, с которыми он, глава албанской мафии, не мог справиться уже почти десять лет.
2 глава. Побег из вчера-4
Квартира в Первом округе Парижа на улице Фобур-Сент-Оноре, осень 2007 года
Наум открыл дверь и хотел уже было позвать ее, но не стал. Прислонившись к дверному косяку и не выпуская пакет с багетами из рук, он несколько минут молча наблюдал за ней. «Интересно, о чем она сейчас думает?» - мелькнуло в его голове. Они не знают друг о друге ничего. Они просто случайные попутчики в этом странном городе, где нет грани между красотой и уродством, и между любовью и ненавистью. В этом городе нет ни вчера, ни завтра. Есть только сегодня. Так думает он. «Интересно, о чем думает она?»
Наум поставил пакет на комод и сел на пол, прижавшись головой к косяку. Он не понимает, что с ним происходит. У нее, наверное, в голове все так же. Чужие друг другу люди, которые не задают вопросов. Он не уверен, что она Вика, она даже не догадывается, что Наум – это не имя. Во всем виноват этот чертов Париж. В Берлине такого точно не могло бы случиться. Наум улыбнулся и посмотрел на нее, стараясь не привлекать внимания.