- Не, ну… - попробовал успокоить Вику Наум, - всегда можно все поменять.
- Сбежать, например? А куда? Чтобы попасть в очередную чужую сказку? – Вика отложила нож и вилку, - так уже пробовала, пока мама моя раньше меня не сбежала в Бразилию.
- Туда, где много диких обезьян? – хмыкнул Наум.
- Ага, - кивнула Вика, - и муж альфонс, которому Жюль, мой отчим, до сих пор деньги шлет, чтобы они там напару с голоду не сдохли. А я в Англию поехала. Узнала, сколько жилье стоит, и какая работа меня там ждет, села на поезд и вернулась.
- И какую работу предложили? – Наум подцепил мидию на вилку.
- А ты как будто не догадываешься, - Вика злобно посмотрела на него, - поэтому нет, спасибо, я лучше здесь, в баре буду кружки таскать. Тут хотя бы знаешь, чего от местных алкашей можно ожидать.
- Так зачем ты тогда согласилась на Волкова работать? – Наум прожевал мидию и положил вилку на край тарелки.
- Деньги. Тебе этого не понять. Они у тебя есть. Тебе меня не понять, - повторила Вика.
- Так давай я тебе дам, сколько надо, - действительно не понял ее Наум.
- Нет, - она покачала головой, - это будут твои деньги, а я хотела свои. Я не привыкла жить за чужой счет. Я тебе все верну.
- Так ты у меня ничего и не брала, - покачал головой Наум, - это просто подарок.
- Знаешь, я не понимаю, что такое подарки. Конечно, любой девушке это нравится. Но как-то это не так… - Вика поморщилась.
- Да все так, Вик, - Наум погладил ее руку, - все нормально. Подарок – это просто когда никто никому ничего не должен.
- Но ты для меня все это делаешь, - начала было она.
- Для себя я все это делаю, если тебе от этого легче будет, - успокоил ее Наум, - я не люблю, когда неправильно. Я и Волковых таких повидал, и таких, как Мустафа и Горан. Они вроде как люди. По крайней мере похожи. Ну, два уха, рот, два глаза. А с мозгами что-то не так.
- Да все у них так! – махнула рукой Вика, - у них с чувствами плохо. Если этот Волков красивые картинки видит, а запахов не чувствует, значит ему это не надо. Или с его деньгами можно любой аромат купить, чтобы все вокруг цвело и пахло?
- Скорее так, - согласился Наум, - просто если этот Волков вокруг себя хоть раз понюхает, он поймет, в каком дерьме он живет. А самое главное, поймет, что от него так разит. К сожалению, они это редко понимают. Поэтому и слов столько много красивых и эпитетов. Квазимодо не красоту спасал, а свою любовь и за нее боролся. Ни хера Волков Гюго не знает. Картинки, видать, только в книжке смотрел, - Наум на секунду задумался и посмотрел на потолок, а потом, глядя Вике в глаза прочитал наизусть по-французски:
Как будто тучи разорвав, собор уперся в неба высь,
Все выше, выше в облака творенье мастера летит,
Убежище, для страждущих приют, спасенье от греха,
Химеры и горгульи где взирают свысока.
О, сколько тайн хранит собор за стенами от лишних глаз
И только об одной сейчас услышите рассказ…
Пусть льет на стены осень дождь, года их пеплом посыпают,
Собор – чистилище заблудших душ, он словно дышит и прощает.
Здесь дух урода звонаря звонит в колокола собора,
И бродит тень Клода Фролло, священника, не верящего в Бога.
А где-то там, в лазурных облаках, душа танцует Эсмеральды,
Стряхнув с себя всю ненависть и грязь, как ангел в белоснежном платье.
Их нет давно, но тайну их хранят за стенами парижского собора,
И слово «РОК» на стенах, как печать, надежнее железного засова.
Любовь – отрада или тяжкий грех? Надежда или состраданье?