Влад Ржевский.
Курс — на Кёнигсберг
— Ну, хочешь выучиться на киномеханика? — в который раз спрашивает Чернов, начальник разведотдела штаба 3-го Белорусского фронта.
— Нет! Я дальше воевать хочу! Разведчиком! — Генка готов заплакать.
Уже полчаса Чернов убеждает его: учиться надо, а не воевать. Хватит, взрослые и без тебя с фашистами разберутся. Наконец, терпение начальника лопается:
— Хорошо, в зенитчики пойдёшь?
С трудом сдерживая слёзы, пацан кивает. Повеселевший Чернов выдаёт характеристику, наградные документы и продуктовые карточки. Затем подзывает какую-то девушку:
— Она из обкома комсомола, проводит тебя до зенитной батареи.
…Мрачно шагал Генка за провожатой по разрушенному Смоленску. Ещё недавно он был бойцом в разведгруппе «Чайка». Только нет больше их группы. Белоруссия освобождена. Партизанские отряды расформированы.
Вдруг из ехавшей мимо полуторки кто-то крикнул:
— Эй, Ёжик!
Генка не поверил глазам. В кузове — ребята, с которыми он партизанил: Павел Крылатых, Наполеон Ридевский, Юзик Зварика. С ними несколько незнакомых девушек и парней.
— Стой, ты куда! — закричала сопровождающая из обкома комсомола.
Но Генка уже перемахнул через борт грузовика.
— Ладно, поедешь с нами, — разрешил Крылатых. Он явно был главным.
— И харчами поделимся! — хлопнул по плечу Ридевский.
На вокзале перебрались в товарняк. Всё время, пока ехали до Минска, видели сожжённые деревни, горы разбитой и брошенной техники, сотни вздувшихся трупов немецких солдат и офицеров, которых ещё не успели закопать. Только что здесь прошли страшные бои.
В Минске пересели на товарняк, отправлявшийся в сторону Молодечно. В пути говорили обо всём, кроме того, зачем едут к фронту. Помалкивал и Генка. Он уже привык: о таких вещах не спрашивают, надо будет — сами всё скажут.
Новые знакомые ему понравились. Сразу видно, свои люди, партизаны.
Перед Залесьем Крылатых предупредил: состав не остановится, машинист лишь сбавит скорость, придётся прыгать на ходу. Один за другим кубарем скатились под откос.
— Ну, Ёжик, если с поезда так удачно сиганул, то с самолёта и подавно прыгнешь, — сказал Крылатых.
С самолёта?! Однако снова Генка ни о чём не спросил.
В Залесье начальство разведотдела, увидев «ребёнка», нахмурилось: — Как это понимать?
Крылатых, объяснив, как всё получилось, начал убеждать, что Генка может пригодиться. Мол, пацан знает подрывное дело, умеет обращаться с оружием, наблюдательный, с отличной памятью, дисциплинированный, владеет немецким языком. Убедил.
— Поздравляю, будешь бойцом в группе «Джек», — пожал Генке руку Крылатых.
Что ещё за «Джек»?..
На следующий день привезли экипировку. Как и другим парням, Генка дали шевиотовый костюм, рубашку, кепку, кирзовые сапоги. Каждому вручили автомат ППШ с двумя дисками, по две гранаты Ф-1. Ещё все, кроме Генки, получили по пистолету ТТ.
— А мне пистолет? — обиженно спросил он, отведя в сторону Ридевского, с которым был особенно дружен ещё в «Чайке».
— На первых порах тебе хватит и ППШ, а потом раздобудем «Вальтер» или «Парабеллум». По мне, так «Парабеллум» даже лучше ТТ, — как мог, утешил Ридевский.
Затем принесли сухари, банки со свиной тушёнкой, медикаменты, витамин С в таблетках, курево. Уложив всё это в вещмешки, занялись пристрелкой оружия. Палили по яблокам в саду. В то лето их много было.
Вечером в деревне Готковичи, что неподалёку от Залесья, устроили в доме крестьянки Агриппины Бобрик скромное застолье. На столе — консервы, овощи с огорода да фронтовые сто граммов. Незнакомый Генке полковник предложил тост за успех и скорое возвращение. Успех в чём? Возвращение откуда?..
Правда, в составе группы Генка к тому моменту уже разобрался. Павел Крылатых — командир. Николай Шпаков и Иван Мельников — заместители. Наполеон Ридевский, который лучше всех в группе знает немецкий — основной переводчик. Зина Бардышева и Анна Морозова — радистки. Иван Овчаров, Иосиф Зварика и Иван Целиков — бойцы. Трёх Иванов, к слову, различали так. Мельникова звали Иваном Ивановичем, Овчарова — Иваном Чёрным, Целикова — Иваном Белым.
После ужина сели в небольшой автобус и поехали к Сморгони, на полевой аэродром. Там какое-то время стояли у взлётной полосы. Потом на полуторке привезли парашюты. Кто-то из обслуги аэродрома сказал Генке: